Другой румынский военачальник — командующий 4-й румынской армией корпусной генерал Штефлеа, назначенный 22 августа начальником румынского генерального штаба, в ответ на такой же вопрос заявил мне, что сможет говорить на эту тему только тогда, когда получит указания из Бухареста. Но он заверил меня, что будет сообщать о любых мероприятиях заблаговременно, чтобы избавить группу армий от всяких неожиданностей. За несколько часов до этого тот же самый генерал на совещании у моего начальника штаба предложил направить 24 августа представителя командования группы армий в Бухарест к генералу Мадаричу, чтобы обсудить с ним некоторые вопросы снабжения. Кроме того, генерал Штефлеа хотел переговорить с Антонеску по поводу нашего предложения об отводе 4-й румынской армии в тыловой район к Текучу и организации там обороны. Из этого следует, что и для генерала Штефлеа государственный переворот явился полной неожиданностью. Но как бы то ни было, а отныне рассчитывать на него и на других румынских армейских генералов мы уже не могли.

Около 23.00 я позвонил Гитлеру и доложил ему о событиях последних часов и о моем самостоятельном решении взять на себя всю власть над немецкими войсками и прочими инстанциями в Румынии. В последнем он со мной полностью согласился, особенно когда я указал ему на те не поддающиеся учету последствия, которые возникнут здесь и для наших войск, ведущих тяжелые бои на фронте, и для всех учреждений вермахта (госпиталей, складов, ремонтных мастерских и т.п.), расположенных в тыловой зоне. В качестве первоочередной задачи я предложил принять любые меры, чтобы переправить на территорию Венгрии всю ту живую силу и технику, которую еще можно было спасти, и там создать новый рубеж обороны. Гитлер сказал, что это будет утверждено соответствующей директивой, а потом приказал: «Немедленно ликвидируйте юшку предателей и создайте новое правительство!» Когда же я намекнул на невозможность выполнения этого приказа, он возбужденно воскликнул: «Тогда поручите кому-либо из самых надежных румынских генералов сформировать правительство, на которое можно было бы положиться!» В ответ я привел ему результаты моих переговоров с румынскими военачальниками и заметил, что румынские офицеры не желают нарушать присягу, данную ими своему верховному командующему… В некотором замешательстве Гитлер сказал, что через час я получу дальнейшие указания, и на этом закончил разговор.

По той реакции, которую вызвал у Гитлера мой телефонный звонок, я понял, что он недостаточно ясно представляет себе всю остроту нашего исключительно тяжелого положения. Это было для меня потрясающее открытие! Неужели Гитлер действительно был так плохо информирован о событиях в Бухаресте? Неужели он и правда ни о чем не знал? Или он счел пустяком это роковое стечение обстоятельств?

В связи с этим вновь встает вопрос о том, чем объяснить тот факт, что ни Антонсску, ни министр иностранных дел Риббентроп не сообщили ему об интригах в румынском правительстве? Ион Георге в своих мемуарах пишет об этом так: «Я глубоко убежден, что все сообщения, передаваемые Гитлеру о Румынии, особенно в последний период борьбы, никогда не вызывали в нем тревогу. Гитлер непоколебимо верил в то, что он может спать спокойно, пока Румынией правит Антонеску. Ни в одном из докладов, поступавших из германского посольства или от других военных и гражданских информационных германских органов в Румынии и представлявшихся Гитлеру, не было ничего настораживающего, хотя многие из них содержали намеки на то, какая обстановка складывалась в Бухаресте.

В то же время факты говорят о том, что многие из этих докладов не показывались Гитлеру, а застревали в различных инстанциях. Следует также добавить, что в отчетах посланника Киллингера конспиративная деятельность оппозиционно настроенных элементов в Бухаресте подвергалась высмеиванию, отчасти из-за незнания фактов, а отчасти по соображениям престижа. Так, незадолго до переворота Киллингер докладывал, что в Румынии все в порядке (!) и что все прочие сведения с иными оценками (а значит, и сводки группы армий!) попросту преувеличивают значение столь обычных в Румынии сплетен и интриг! Однако СД, Канарис, ОКБ и министерство иностранных дел располагали, по-видимому, и другой, более качественной информацией. Ее докладывали Гитлеру лишь время от времени и далеко не полностью, а принятие каких-либо превентивных мер всецело зависело от него…»

В той же мере непонятно, каким образом переворот мог оказаться «неожиданным» для германской военной миссии, сидевшей в Бухаресте с 1940 года.

Из этого примера видно, к каким роковым последствиям может привести такое положение, когда ответственные лица одного лагеря играют, не показывая друг другу своих карт, и когда в конце концов все решения принимаются одним человеком и не только страдают от недостатка и даже недоброкачественности информации, но еще и зависят от предубеждений и настроений этого человека. Здесь, как и во многих других случаях этой гибельной войны, в полной мере выявилось отсутствие необходимого сотрудничества между всеми ответственными политическими и военными руководителями, которое вообще можно обеспечить только на базе полного взаимного доверия. Злополучный дуализм — нацистская партия и вермахт — и здесь явился одной из причин нашего поражения.

В падении Румынии кроме Гитлера повинны Геринг, Риббентроп, Киллингер — как политические руководители, и Кейтель — как представитель верховного командования. Просто непостижимо, как могли эти ответственные государственные лица бросить на произвол судьбы не только своего командующего на этом театре военных действий, но — что еще хуже — принести в жертву жизнь многих тысяч немецких солдат.

Поражение немецких войск в Румынии было обусловлено прежде всего политическими причинами, и совершенно ясно, что именно политики — и притом не только немецкие — оказались в данном случае совершенно беспомощными. Это, между прочим, определенно подтверждается всеми выкладками и фактами, приводимыми тогдашним румынским послом в Германии Ионом Георге в его уже упомянутой книге. Цитировать их все в полном объеме не представляется возможным, ибо это слишком далеко увело бы нас от темы. О том, насколько неинформированным в этом вопросе было министерство иностранных дел Германии, свидетельствует хотя бы тот факт, что его представитель в штабе группы армий уже во второй половине дня 23 августа в разговоре с нашим начальником медслужбы и со специальным корреспондентом центральной прессы при группе армий утверждал, будто в Румынии, где правит Антонеску, все в порядке! Какое роковое заблуждение!

В ночь на 24 августа пришла наконец обещанная «директива фюрера». Не учитывая ни одного из тех соображений, о которых я докладывал Гитлеру лично, эта директива требовала ликвидировать путч в Бухаресте и «арестовать короля и его камарилью».

В довершение всего в ту же ночь зенитно-артиллерийские части ВВС, дислоцировавшиеся в районе Плоешти, были направлены в Бухарест с приказом овладеть всеми ключевыми пунктами города и восстановить прежнее положение. Ответственным за выполнение этой задачи был назначен бригадный генерал войск СС Гофмейер, поскольку генерал Герстенберг вместе с германским посланником и главой германской военной миссии генералом Гансеном отсиживались в здании германского посольства под дулами орудий румынских танков и не имели возможности что-либо предпринять.