Встречались, конечно, трусы и дезертиры, использовавшие для своей выгоды всеобщее смятение на фронте. Они либо сдавались противнику, либо укрывались в лесах, чтобы спасти свою шкуру. И такие люди попадались не только среди солдат, но и среди офицеров всех званий и рангов. Для большинства из них такое поведение оказывалось роковым.

В эти дни я был занят главным образом фронтовыми делами, считая себя обязанным оказывать личную помощь повсюду, где только мог. Таких случаев было немало. Незабываемым для меня осталось посещение прикрывающей группы генерала Винклера, героически сражавшейся в районе Бузэу, на шоссе Фокшаны—Плоешти. Я только что прибыл на ее позиции, когда русские танки начали прорываться к расположенному у нее на правом фланге и несколько выдвинутому вперед немецко-румынскому бензоскладу, который незадолго до этого был обстрелян и подожжен зенитной артиллерией этой группы. На находившемся неподалеку полевом аэродроме, где приземлился мой «шторх», я увидел несколько исправных, но стоявших без дела самолетов. Я потребовал к себе командира этой авиационной части. Тогда появился некто майор Рудель и на мой вопрос, почему его самолеты не в воздухе и не громят приближающиеся русские танки, к моему удивлению, ответил, что у него почти нет горючего. Его могло хватить лишь на то, чтобы долететь до Будапешта и там произвести заправку, но никто не давал майору такого приказа. Я распорядился, и самолеты улетели.

Исключительно трудным делом в этом хаосе оказалось регулирование движения на дорогах. Командование группы армий со своей стороны приняло все, какие только можно было придумать, меры для обеспечения более или менее упорядоченного отступления немецких войск. Так, например, были введены в действие отряды полевой жандармерии, а на наиболее перегруженных дорогах назначены специальные офицеры службы движения с особыми полномочиями. Когда речь идет о спасении жизни, не приходится задумываться над тем, кто стоит рядом с тобой. Главным козырем и правилом тут должна быть беспощадность к тем, кто мешает! И очень часто выручали именно крутые меры, иначе пехота, например, не имевшая транспортных средств, вообще не сумела бы уйти так далеко, как артиллерия или авиация. Трудно поверить сейчас, как много выдержки и упорства проявили люди в эти критические дни. Как часто я сам вынужден был во время заторов и пробок на дорогах вытаскивать из кабин различных автомашин пассажиров — офицеров, солдат и гражданских лиц — и приказывать им устранять препятствия на пути или подталкивать застрявшие машины. И, как правило, успех всегда бывал там, где помощь оказывал каждый.

На узких горных дорогах Карпат часто образовывались пробки, и это происходило в условиях, когда противник оказывал давление и с фронта, и с флангов. Арьергардные группы решали в эти дни исключительно трудные задачи, обеспечивая от случая к случаю, иногда чисто импровизированными методами, движение неповоротливых и громоздких колонн. Среди всех средств и методов поддержания непрерывного движения кроме личного авторитета наиболее эффективными оказались три средства: самолет «физелер-шторх», автомобиль «фольксваген» и армейский тягач.

В этой всеобщей неразберихе, которая, разумеется, облегчила Советам продвижение вперед, отступающие немецкие войска с большим трудом сдерживали противника на далеко отстоящих друг от друга, разрозненных опорных пунктах. Некоторые из очагов сопротивления оказывались при этом глубоко в тылу наступающих советских войск и продолжали держаться там в течение многих дней, несмотря на огромное численное превосходство противника. Главные силы группы армий вели ожесточенные бои с устремившимися к нижнему Пруту с севера и с востока советскими войсками. Тяжелые бои завязались в проходящих с севера на юг долинах рек Прут, Бырлад и Серет, особенно у переправ через них. Время от времени отдельным немецким группировкам удавалось прорвать кольцо окружения. Где только было возможно, немецкая авиация поддерживала сухопутные войска, бомбардируя и обстреливая противника и доставляя окруженным предметы снабжения. Тем не менее все это сражение было в большей или меньшей степени импровизацией со стороны командования группы армий и сводилось, по существу, к подвижным действиям отдельных боевых групп. Не существовало уже ни штабов, ни тылов, ни специальных, ни боевых подразделений; все, от генерала до штабного писаря, превратились в обычных бойцов. Быстрая организация противотанковой обороны на отсечных позициях и в узлах сопротивления позволяла время от времени задерживать продвижение танковых соединений противника и тем самым облегчала отход других немецких частей. На промежуточные позиции выставлялись сводные отряды и комендантские подразделения населенных пунктов, обеспечивавшие отход главных сил и соединявшиеся с ними по мере их отступления. Несмотря на усталость от непрерывных марш-бросков, убийственной жары и тяжелых оборонительных боев, немецкие войска оказывали противнику упорное сопротивление.

Многие боевые группы сумели с боями прорваться к предгорьям Карпат, другие вели бои на все сокращающемся пространстве в междуречье. Особенно упорный характер носили бои за населенные пункты между Прутом и восточными склонами Карпат. Некоторые из них, в частности Брэила и Фокшаны, верховное командование объявило так называемыми «крепостями». Командование группы армий неоднократно пыталось добиться от ОКХ отмены этого совершенно неуместного при сложившихся обстоятельствах распоряжения. Но все наши просьбы были отклонены. Идея создания «крепостей» явилась одной из бессмысленных причуд Гитлера; эти «крепости» потребовали от Германии на всех фронтах бесчисленных и никому не нужных жертв.

Возможность взломать вражеское кольцо окружения с запада и тем облегчить положение ведущих тяжелые бои немецких войск была потеряна немецким командованием 25 августа, когда румынские войска начали боевые действия против немцев и во внутренних районах Румынии, в частности — в Валахии. Попытка немцев овладеть Бухарестом также встретила организованное сопротивление румын, а вокруг столицы и по всей стране завязались отчаянные бои за тыловые центры немецких войск: в Валахии — задунайские порты Галац и Брэила, за железнодорожный узел Бузэу и за нефтепромыслы Плоешти, в Добрудже — за военно-морскую базу Констанца.

Румыны повсеместно предъявили немецким инстанциям и тыловым учреждениям требование незамедлительно покинуть свои места расквартирования. Естественный отказ немецких войск, расположенных во внутренних районах Румынии, от ухода с румынской территории и от сопровождавшего этот ультиматум требования о сдаче всего вооружения и техники привел к резким спорам, которые после открытого объявления войны Румынией вылились в настоящие вооруженные схватки.

Так протекала вторая фаза сражения в Румынии. Немецким войскам приходилось защищаться от многочисленных концентрических ударов. Основные бои развернулись вокруг Бухареста и в районе Плоешти. Здесь многие части сухопутных войск, выведенные из района нижнего течения рек Прут и Серет, пополнились подразделениями аэродромной службы ВВС и частями зенитной артиллерии в такой мере, что из них уже можно было составить крупные оперативные группы. Эти группы вынуждены были отбиваться со всех сторон от наседающих румынских войск и вторгающихся на территорию Румынии советских, главным образом танковых, сил.