Открыв конверт, профессор углубился в чтение письма, изредка кидая заинтересованные взгляды на девушку, которая не сводила с него восторженных глаз. «Как смешно она выговаривает слово профессор!» – мелькнула посторонняя мысль.

– Оля, вы знаете, о чем речь в этом письме?

– Учитель сказал, что, если у вас будет время, вы меня немножко поспрашиваете по физике, профэссор.

– Ну что ж, давайте для разминки решим детскую задачку. Поезд проехал полпути со скоростью тридцать километров в час, а полпути со скоростью шестьдесят километров в час. Какая у него была средняя скорость?

– Сорок километров в час, – практически без паузы ответила девушка, не сводя глаз с Гинсбурга.

– А почему?

– Потому что сто двадцать разделить на три – будет сорок.

Хмыкнув, Лев Яковлевич занялся девушкой всерьез. Что-то она решала быстро, что-то медленно, на чем-то застревала, и он, неизменно повторяя:

– Дома дорешаешь, деточка, а пока давай вот это попробуй, – подкидывал ей следующее задание. Минут через сорок он удовлетворенно улыбнулся, поставил дату и подпись во второй бумаге, положил оба листка обратно в конверт.

– На первый раз хватит, Оля. Отдашь конверт Ильину. Надеюсь, ты будешь поступать в МГУ?

– Это моя мечта!

– Когда подашь документы в приемную комиссию, скажешь мне, я прослежу, чтобы не было никаких неожиданностей.

– Спасибо вам! – Оля взяла конверт, подскочила, поцеловала профессора в щеку и выбежала за двери.

«Какой она еще ребенок!» – подумал Лев Яковлевич, провожая взглядом ее покачивающиеся бедра. На следующей лекции он был непривычно жизнерадостным и веселым, о чем студенты не преминули ему сказать.

– Работа с молодежью подымает настроение, – ответил профессор.

Студенты задумались. Кого он имел в виду? Если их, то почему он был так весел только сегодня? Но задавать эти вопросы молодежь не решилась. Они не имели отношения к теме лекции, а профессор очень не любил вопросов на посторонние темы.

Выйдя из корпуса, Оля села на трамвай и поехала в школу. По дороге купила газету «Вечерняя Москва», переписала в тетрадку номер телефона редакции и фамилию одного из репортеров.

– Могу я поговорить с товарищем Аносовым?.. А когда он будет?.. А не подскажете, как его имя, отчество?.. Спасибо большое!

Записав полученную информацию в тетрадку, Оля порвала первое письмо, а ходатайство переложила в новый конверт. Затем направилась в кабинет директора. Школа была пустынной, первая смена закончила свою работу, вторая еще не пришла. Оля уже знала – директор обычно сидит в школе до пяти, затем уходит домой. Постучав в кабинет, девушка вошла и достала ходатайство.

– Здравствуйте Николай Васильевич!

– Чего тебе, Стрельцова?

– Николай Васильевич, я вас очень прошу, вот ходатайство из МГУ, разрешите мне сдать экзамены за среднюю школу. Поверьте, это очень важно не только для меня.

Внимательно прочитав ходатайство, директор откинулся в кресле и стал разглядывать Ольгу как какое-то диковинное животное. В глазах его светилась та непередаваемая смесь презрения и превосходства, которые испытывает ничтожная личность, имеющая власть над другим человеком.

– Шустрая ты девушка, Стрельцова. Без году неделя в Москве, а уже ходатайство профессора принесла.

– Вы знаете, Николай Васильевич, я еще разговаривала с одним из журналистов «Вечерней Москвы», Аносовым Виктором Степановичем. Он обещал о вас и о нашей школе репортаж написать и сказал, что придет на выпускные экзамены посмотреть, как меня будут спрашивать. Я сказала: «Только самым строгим образом». Николай Васильевич! Допустите меня к экзаменам, поверьте, я никогда этого не забуду и в недалеком будущем сделаю и вам и школе много полезного.

– Напрасно ты это делаешь, Стрельцова. Я тебе сказал, раньше чем через год ничего у тебя не получится. Можешь сюда хоть всех журналистов приводить. Мы еще посмотрим, откуда ты приехала, попросим характеристику прислать. Почитаем, что они нам напишут. Может так случиться, что и через год я не смогу тебе дать разрешения на досрочную сдачу экзаменов. А не нравится, иди в другую школу. Посмотрим, что тебе там скажут.

Николай Васильевич с удовольствием рассматривал готовую расплакаться девочку, стоящую с опущенной головой, и думал, что она будет делать – дальше просить или начнет плакать. А вот когда она начнет плакать, он поставит на ходатайстве этого профессора резолюцию: «Вернуться к рассмотрению вопроса через год». Его подмывало написать это, но нужно было дождаться, пока ученица расплачется. Иначе не будет настоящего педагогического эффекта. Оля должна почувствовать строгость и научиться подчиняться.

Николай Васильевич оскорбился бы, если бы кто-то посмел назвать его скрытым садистом. Он педагог! А то, что он испытывает удовольствие от своей работы, просто означает, что это его призвание – воспитывать детей, учить их послушанию.

Оля молча рассматривала дощатый пол, покрашенный коричневой краской, стараясь ничем не выдать своего состояния. Она понимала, все разговоры напрасны, у нее ничего не выйдет. Этого человека интересует только возможность показать свою власть, ничем другим его не купишь. Это для него самое большое удовольствие и радость в жизни. Девушка резко подошла, так, что директор инстинктивно откинулся, ловко сдернула ходатайство со стола и спрятала в сумку. На ее глазах выступили слезы. Со словами:

– Вы же мне жизнь ломаете, Николай Васильевич! – Оля вышла из кабинета.

«Не успел! – со злостью подумал директор. – Хитрая, дрянь, наверняка пойдет в другие школы ходатайство показывать. Ничего, все равно мне позвонят, посмотрим, кто рискнет из-за этой малявки портить со мной отношения».

Смахнув слезы, Оля криво улыбнулась, ее взгляд стал злым и холодным. Она зашла в библиотеку, поздоровалась с работницей читального зала, которая ее уже узнавала, набрала книг, немного почитала и вышла на улицу с пустой старой сумкой, которую использовала вместо портфеля. На дне лежала газета «Вечерняя Москва». На улице было жарко, она сняла свою серую полотняную курточку и осталась в легком платье, подпоясанном матерчатым пояском. Зайдя в магазин готового платья, девушка купила темные мужские штаны, большой носовой платок и белый картуз. Выйдя из магазина, двинулась в сторону своей школы, зашла в первый попавшийся подъезд, быстро поднялась на площадку перед чердаком и переоделась. Надела штаны, курточку прямо на майку, белый картуз на голову, спрятала платье и бюстгальтер в сумку и продолжила движение в сторону школы, усиленно высматривая что-то по дороге.

Недолго поискав, Оля нашла в куче крупной щебенки более-менее круглый камень величиной с кулак, замотала его в носовой платок и кинула в сумку. Подойдя к школе, выбрала подъезд дома, расположенный напротив центрального входа в школу, поднялась на пролет между первым и вторым этажом, окно которого смотрело в нужную сторону.