Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Олинн вспомнила, как в прошлый раз люди отца притащили пленников. Тех, что покрепче, угнали на самый север, на продажу в рабство. На кораблях всегда нужны гребцы. А одного, особо строптивого, оставили. Отец даже денег своих за него не пожалел — выкупил, а потом на цепь посадил, в назидание остальным. Так он и сидел на площади на потеху всем желающим. Но больше недели не протянул.
И она не желала никому такой судьбы.
Может, Бьорна в помощь кузнецу отправить? Пусть поживёт у Ликора, поможет ему в кузнице. Сейчас в Олруде много дел, а такой сильный помощник будет как нельзя кстати. А легенду ему она какую−нибудь придумает. Вот только Торвальд может проболтаться…
Олинн налила отвар, подошла осторожно, держа одну руку ближе к поясу, на котором прятался маленький кинжал, и протянула кружку. Но Бьорн в этот раз не схватил её за запястье, как она ожидала, а только посмотрел, как она держится за кинжал, и спросил, беря кружку:
− Чем ты вчера меня опоила?
− Опоила? — опасливо спросила Олинн и сделала шаг назад. — Ничем. Сон−травы тебе добавила, чтобы ты в лихорадке не метался, а спал.
− Крепко же я спал, − усмехнулся он криво, одним уголком губ, так, чтобы не тревожить раненую щёку. — А сейчас тоже подмешала?
Он впился в неё взглядом, этой колдовской светлой зеленью из-под чёрных бровей, так, что у Олинн сердце в пятки ушло. И она не смогла соврать.
− Немного… Меньше, чем вчера, − пробормотала она, отступая. — Чтобы быстрее всё заживало. Во сне всё быстрее проходит.
− Ладно, ладно! Не бойся. Я тебя не трону. Лин−н−на, − он отпил из кружки, продолжая рассматривать её исподлобья.
− А я тебя и не боюсь, − ответила она, собрав в кулак всю свою храбрость.
На это Бьорн лишь прищурился, и произнёс спокойно:
− Расскажи мне про Олруд, про то, кто здесь живёт. Что это вообще за место?
Она отошла к очагу, опустилась на лавку, на всякий случай поближе к кочерге, и подумала, что вот это уж точно глупо, рассказывать ему о жизни в Олруде. Не настолько он болен, чтобы она его развлекала, но… Она представила, как это − ничего о себе не помнить? И то самое сочувствие, которое так мешало ей жить, и в этот раз сыграло с ней злую шутку, заставив уступить его просьбе.
Олинн начала свой рассказ неспешно, но потом увлеклась и не заметила, как долго говорила. Бьорн иногда задавал вопросы и даже отвар её допил, и, надеясь, что он скоро уснёт, она продолжала говорить обо всём подряд. Попутно разожгла очаг, разогрела еду и налила ему похлёбки. Он съел всё и даже скупо поблагодарил. А когда Олинн посмотрела в окно, то там была уже полная темнота.
− Ох, я тут с тобой заболталась! А мне в замок пора, − всплеснула она руками, спохватившись.
− В замок? — спросил Бьорн с сомнением. — Ночью? Ты что, хочешь упасть с лошади и утонуть в болоте? Оставайся до утра. Места здесь хватит.
От этого внезапного предложения Олинн смутилась и почувствовала, как даже уши у неё покраснели.
Пока Бьорн был в беспамятстве, оставаться с ним в избушке ей казалось совершенно нормальным. Но теперь, когда он пришёл в себя, это выглядело совсем иначе. Она незамужняя девица, а он всё-таки мужчина. И не всё-таки, а самый что ни на есть, пусть и больной. Да и не такой уж и больной, вполне себе в сознании. И если бы он выглядел как−то… иначе…
Именно то, как он выглядел, смущало Олинн и пугало больше всего. Его огромные руки, и этот взгляд, и воспоминания о том поцелуе, которым он прижался к её ладони прошлой ночью. Пожалуй, даже именно этот поцелуй, ощущение его губ на коже, тот жар в крови, и то женское имя, которое он произносил с такой тоской, заставляли Олинн смущаться. То, что он шептал вчера, приняв её за какую-то другую женщину, почему−то не отпускало, заставляло воспоминания возвращать те ощущения и будоражило кровь. Никогда она не слышала от мужчин такой страсти в голосе, такого исступления. И сейчас, даже в этих коротких штанах, босиком и в свалявшемся кожушке, Бьорн всё равно выглядел очень… опасным? Да… Было в его взгляде что-то, пугавшее Олинн до дрожи в пальцах. Но было и ещё что-то, не дававшее просто так встать и уйти.
И внутри, словно огромный вихрь, кружились обрывки предчувствий. Мелькали, словно тени, заставляя прислушиваться и смотреть на этого косматого незнакомца, разглядывать его исподтишка и пытаться понять, что же ей хочет сказать Великая Эль? Зачем он здесь? И кто он? Зачем судьба свела её с ним?
Но, как Олинн ни старалась, она не могла удержать ни одно из этих предчувствий, и не могла понять, в чём же кроется опасность.
− Упасть с лошади? Скажешь тоже! С чего бы мне падать с лошади? — ответила она с вызовом, пряча за насмешкой всё своё смущение и страх. — Я эти болота знаю, как свои пять пальцев!
− А волки? Не боишься волков, храбрая пичужка?
− Волки меня не тронут!
− Это смотря какие волки, − произнёс Бьорн как-то двусмысленно. — Но дело твоё, не думал, что ты так сильно меня боишься.
− Да не боюсь я тебя! Просто…
− А то могли бы завтра вместе в Олруд пойти, я же дороги не знаю, − он отвёл взгляд, взял свой башмак, что валялся возле лежанки, и стал внимательно его осматривать.
Ехать ночью по болотам, конечно, было не самым приятным занятием. Но и остаться здесь тоже не лучший вариант… А завтра должен вернуться Торвальд… Будет потом смотреть на неё косо, когда узнает, что больной не такой уж и больной и расхаживал тут по ручью голышом! А Бьорн−то уж точно не смолчит, скажет что−нибудь этакое! Вон как над ней подсмеивается!
− Пойду лошадь проверю, − буркнула Олинн уклончиво и вышла наружу.
Ночь была тёмная. Сребролуние уже близко, так что луна встанет поздно, где-то за полночь. А сейчас было так темно, хоть глаз коли. И тихо…
Олинн только сейчас поняла, что тишина стоит какая-то особенная, тяжёлая. Не слышно
