– Это ты хотел.

– Без разницы. Я вот что думаю. Ты мне дашь немного денег. За то, что я забрал паспорт и за то, что я отвезу тебя в Артём. Дашь мне вперёд? Я хочу сыграть. Хочу наконец-то схомутать эту блядскую удачу. И чувствую, мне повезёт.

– Хочешь проиграть? Валяй. Но как ты поедешь? Ты же пьяный. До первого столба…

– Ирада сядет за руль. Или как там её… Она трезвее.

– У неё права есть?

– Нет, но, думаю, она справится.

– Ладно, поедим пельменей и поедем.

– Я не хочу пельменей, – сказал Гена и вышел.

Тут же вернулся.

– Я начинаю собираться.

И опять вышел.

Немного полежав, я вылез из ванной. Ехать никуда не хотелось. Я заглянул на кухню. Там никого не было. Гена, Ирада и Марика оказались в комнате. Уже одетые и накрашенные. Кроме Гены, конечно. Он только оделся.

– Ты тоже хочешь поехать? – спросил я Марику.

– Ну, конечно, – ответила она. – А ты разве не хочешь?

Я стал одеваться. Увидел, что сумка валяется рядом с кроватью. Поднял её и повесил на плечо.

Ирада села за руль, и мы поехали. Вела она плохо, давила то на газ, то на тормоз. Машина виляла и дёргалась. Я заглянул в сумку. Деньги лежали на месте. Небольшую пачку, тысяч пятьдесят примерно, я незаметно вытащил и переложил в карман пальто. Тем временем Гена кому-то позвонил.

– Коля, ты? Мы подъедем, ага? Кто ещё? Ну, мой кореш, ты его не знаешь, и две тёлочки. Ну, минут через пять где-то…

Он убрал телефон.

– Нас ждут.

В этот момент Ирада как-то умудрилась вырулить на встречку и, заложив приличный крюк, вернуться на нашу полосу. При этом скорость совсем упала. Мы ползли километров двадцать в час. Гена этого не выдержал, выгнал Ираду из-за руля, сел сам и втопил так, что у меня ноги подбросило к потолку, Ирада взвизгнула, а Марика – ей всё нипочем – опять захохотала.

– Сбавь! – крикнул я слабо. – Убьёшь кого-нибудь.

– Никого нет же, – ответил Гена, закладывая вираж.

– Нас убьёшь!

– Нет, мне повезёт сегодня. Сколько ты мне дашь?

– Нисколько, если не сбавишь.

– Десять дашь для разогрева?

– Сбавь скорость!

Он сбавил. И мы, живые, добрались. Гена остановил машину у небольшого двухэтажного здания. Свет в окнах не горел. И вообще, выглядело всё так, будто там никого нет.

– Надо в обход, – сказал Гена.

Мы обошли здание и остановились у металлической двери чёрного хода. Ниже глазка кто-то вывел неуверенной рукой три кривоватые семёрки. Гена постучал. Никто не ответил. Он достал телефон.

– Коля, ты? Мы подъехали. Ну да, это я стучусь.

Дверь тут же открылась. На пороге появился невысокий, короткостриженый мужичок, с татуированными пальцами.

– О, кого я вижу! – сказал он, но смотрел в этот момент не на Гену, а на наших девиц.

Потом оглядел меня и сказал:

– Клинтон.

Я смущённо промолчал.

– Коля Клинтон, – добавил он.

– Ну так что, мы войдём? – спросил Гена.

– А, ну это конечно. Только одно «но». Вернее, два. Сдаём мне мобильные телефоны – это раз. И по тысяче с носа за вход.

– Рублей? – спросил я.

Понятно было, кто платит.

Клинтон засмеялся.

Мы отдали ему телефоны, получили взамен бумажные номерки, а потом я протянул пятитысячную банкноту. Коля аккуратно отсчитал сдачу сотенными.

Помещение было большим и ничем не отличалось от обычных казино. Правда, грязноватый бетонный пол всё-таки немного скрадывал общее уютное впечатление. У дальней стены располагалась барная стойка, неподалеку стояли два стола с рулеткой, чуть в стороне ещё один стол, за которым резались в карты. Людей было мало – человек по пять за рулеткой и трое за карточным столом.

– Тут мы играем на живые деньги, – сказал Коля Клинтон. – Никаких фишек-хуишек и прочего. Поставил, получил. Или не получил. Если хотите, в соседней комнате есть бильярд, а в другой комнате можно в покер поиграть. Но там сегодня много народу.

– А где здесь туалет? – спросила Марика.

– Выйдешь и по коридору до конца, – ответил Коля Клинтон.

– Ой, я что-то боюсь. Там ко мне никто не пристанет?

Прозвучало довольно искренне.

– А давай я провожу, – оскалился Коля.

У меня неприятно кольнуло внутри, когда они вышли.

– Давай деньги, – сказал Гена. – Хочу рулетку погонять.

– И мне, – сказала Ирада. – Я тоже сыграть хочу.

Я дал им немного денег, тысяч по двадцать. Потом подумал: а ей-то с какого перепуга я должен давать? Они ушли к рулетке, я направился к бару. Цены меня не испугали. Я взял коньяк, сел и стал пить. Минут через десять вернулись Марика и Коля. Марика села рядом со мной, и ей я тоже заказал коньяк.

– У меня на лице ничего нет? – спросила она. – Тушь в порядке?

– Да, – злобно ответил я, глядя на её припухшие губы. – Заебись просто.

– Ты чего такой бука? – засмеялась Марика. – У них в туалете висит расписание занятий и мероприятий Дома культуры. Завтра, например, будут танцы для тех, кому за тридцать.

– Может, мне сходить, – сказал я.

В этот момент послышался какой-то шум от рулеточного стола. Гена что-то раздражённо втолковывал крупье, который в свою очередь равнодушно пожимал плечами. Появился громила в дешёвом костюме, наклонился к Гене и сказал, судя по выражению лица, нечто внушительное. Гена развёл руками.

– Они тут мухлюют наверняка, – сказала Марика шёпотом.

– Чем вы там занимались в туалете? – спросил я неожиданно. В первую очередь для себя.

– Ой, да брось! – отмахнулась Марика. Потом внимательно на меня посмотрела. – Да ну, ты чего, смеёшься?

Я почувствовал себя глупо. Как пацан, в самом деле. Влюбился в проститутку. Влюбился? Мне не хотелось об этом думать. Пора заканчивать этот балаган. Я подозвал бармена, который больше был похож на домушника, и попросил бутылку коньяка. На Марику я не смотрел, но чувствовал, что она то и дело бросает на меня взгляды.

К нам подошёл этот головорез, Коля Клинтон.

– Мы тут играем, а не бухаем. Если хотите выпить, валите в кафе или ресторан.

– А если я не хочу играть? – спросил я.

– Тогда вали.

– Но я заплатил за вход.

– Не колышет. Ты должен играть.

– Мой друг играет. А я его жду.