Потом вернулся Гена, и начался второй виток нашего совместного грехопадения. Мы снова сидели на полу, пили, болтали и закусывали бананами. Я притащил целую коробку из соседней комнаты. Съев приличное количество, мы стали швыряться друг в друга кожурой и хохотать.

– А я ведь работу прогулял, – сказал Гена, смеясь. – Мне в ночь надо было.

– Ты, главное, не думай об этом, – ответил я. – У вас тут есть караоке? Я бы хотел спеть.

Ирада закатила глаза, но меня это лишь сильнее подстегнуло. Марика притащила микрофон и подключила к дивиди-плееру. Она долго искала нужный диск, но кроме порнографии ничего не могла найти. Наконец нашла и сунула в дисковод. Я взял пульт и стал выбирать песню.

– «Белые розы» хочу, – сказала Марика, и, как мне показалось, голос её стал грустным.

На секунду я даже представил её в образе старшеклассницы, танцующей под эту песню на сельской дискотеке.

– Я пойду в ванную, – сказала Ирада, услышав первые аккорды.

– И я тоже, – сказал Гена.

Они вышли. А я запел. Получалось коряво, но душевно. Я даже на мгновение увидел перед собой концертный зал и людей, машущих мне руками. Марика тёрлась щекой о моё колено. Когда я закончил кое-как, она сказала:

– Какой ты славный!

Наверняка она говорила это каждому, но мне всё равно стало очень тепло от её слов.

– Ты тоже славная. Как тебя зовут?

– А ты забыл уже?

– Нет, по-настоящему.

– Так и зовут, Марика. А тебя?

– А меня Феликс.

– Нет, Феликс – это твой приятель, а ты – Арнольд.

Она опять звонко расхохоталась. Я бросил микрофон, лёг на кровать, и Марика меня оседлала. Мы немного поскакали, но я так и не кончил. Вернулись Ирада и Гена. Он наклонился ко мне и прошептал:

– Она меня обоссала в ванной.

– Поздравляю, – ответил я.

– Спасибо. Но ты же никому не скажешь?

– Не знаю, зачем ты сам мне это сказал.

– Давай выпьем, – сказал Гена. – Потому что то, что сейчас происходит, это здорово.

Около полуночи я обнаружил, что брожу по коридору, задевая стены, с бутылкой в одной руке, отключённым микрофоном в другой руке и бормочу в него нечто, напоминающее «Imagine» Джона Леннона. Где мои штаны, чёрт возьми? Где моя сумка? Неужели я опять всё на свете прогадил? Я зашёл в тёмную комнату, споткнулся о коробки и упал, наделав много шума. На голову мне сыпались бананы. На шум никто не пришёл. Я кое-как поднялся и направился в соседнюю комнату. Верхний свет был выключен, горел лишь торшер. Ирада сидела на кресле, раскинув ноги, а пьяный Гена разглядывал её вагину, подсвечивая фонариком.

– Ты где ходишь? – Гена посветил на меня. – Слушай, знаешь что? Давай поедем в казино?

– Какое казино? Я хочу в ванную. Я уже три дня не мылся.

– Нет, правда, игранём немного? Тут недалеко есть казино. Называется «Три семёрки». В здании Дома культуры. Работает только по ночам. Туда так просто не попадёшь, но у меня есть знакомый. Нас пустят.

– А где Марика?

Я оглядел комнату.

– Не знаю, она ушла куда-то. Так что, сгоняем? Нет, слушай, такая везуха, мы точно выиграем.

Легко так рассуждать, когда сам ничем не рискуешь.

– Погоди-ка, есть тут у кого сигареты?

Гена не ответил. Он снова светил на промежность Ирады.

– Я хочу это запечатлеть. Это прекрасно.

– Ох, ты такой романтичный!

– Где моя мобила?

– Эй, фото и видеосъёмка за отдельную плату…

Я вышел на кухню. Марика была там.

– Хочу пельменей отварить, – сказала она.

– Можно мне в ванную? – спросил я.

– Сколько угодно. Там газовая горелка, справишься?

Над ванной висел огромный металлический ящик, с окошечком, в котором трепыхался язычок пламени. Я не знал, что надо делать. Покрутил колёсико на ящике, потом включил воду, и тут мне в лицо полыхнуло жаром.

– Блядь, сука, паскуда! – заорал я.

Больно не было, но я ощущал запах палёных волос. Плотный и тошнотворный. В ванную забежала Марика.

– Ты что тут сделал? У меня аж плита выключилась.

– Я, кажется, ослеп.

– Ну-ка открой глаза.

– Я не могу.

– Давай, умойся…

Марика брызгала мне в лицо тёплой водой. Я чувствовал её горячее дыхание, ощущал тепло её тела. Она прижималась ко мне бедром и гладила по спине. Я вслепую повернулся к ней и прижал к себе, попытался найти своими губами её губы.

– Глаза открой, – сказала она.

Я открыл и сразу увидел её лицо. Оно было прекрасным.

– У тебя волосы на голове опалились, – сказала она.

– Да? Сильно?

Я поглядел в зеркало. Сверху и правда сгорело прилично.

– Надо тебя подстричь.

Марика ушла и вскоре вернулась с ножницами.

– Ну, даже и не знаю. Может, так оставить?

– У тебя волосы похожи на растоптанное птичье гнездо, – сказала Марика и захохотала. – Не бойся, я хорошо подстригу.

– Да? Тогда мне надо выпить. Где моя бутылка?

Потом я сидел на краю ванной, прихлёбывал, а на лицо мне падали волосы. У неё и правда хорошо получалось стричь. Я гладил Марике ноги и зад, хватал время от времени за промежность и за грудь. Учитывая, сколько мы выпили перед этим, удивительно, что Марика не проткнула мне случайно глаз или не отстригла ухо. Когда она закончила, я посмотрел в зеркало и остался доволен своим видом.

– Ты где так наловчилась? Или, может, стрижка входит в программу? Я слышал, есть такие места, где тебя стригут голые парикмахерши, а за отдельную плату могут даже соснуть во время стрижки.

– Да нет, просто я пару лет назад жила в Хабаровске и закончила там курсы грумеров.

– Что это за грумеры такие?

– Это те, кто стрижёт собак. Я даже немного поработала в салоне, но как-то раз случайно поранила одну собачонку, и меня оттуда попёрли.

Она настроила бандуру с огнём и ушла на кухню варить свои пельмени, а я забрался в ванну. Вода лилась широкой, горячей струёй, и мне хотелось поднять ногу и заткнуть кран большим пальцем, чтобы брызнуло во все стороны. Сам не знаю зачем. Просто мне было хорошо. Настолько, что даже не хотелось петь. Время будто остановилось.

Тут вошёл Гена, совсем кривой.

– Так что, мы едем?

Он поглядел в зеркало.

– Едем? – спросил я из воды. – Куда?

– Ты же в казино хотел.