Путники решили не подходить слишком близко, чтобы случайно не спугнуть эту неумолкающую огромную белоснежную массу. Они выбрали удобное место для наблюдения на одном из прибрежных утесов. Олег, обхватив руками колени, завороженно замер.

Прошло немало времени, прежде чем оба тронулись в обратный путь. Как раз начался отлив, и они беспрепятственно выбрались с острова по песчаной косе к ожидающему их эскорту. Де Лувар вскочил на коня и поскакал навстречу своему «бремени».

Ты помнишь, моя девочка, я тебе рассказывала, как умер Эммануэль и какие последние слова он произнес перед смертью? Их никто так и не понял, хотя вокруг постели умирающего стояли его сыновья. Он сказан од-но-единственное слово: «Птицы...» В последние мгновения своей жизни повелитель сезера вспоминал о самом ярком переживании далекой юности — о птицах с того самого острова.

* * *

В августе внушительный отряд, отправленный вглубь острова на север, вернулся ни с чем. Орды варваров, объединившиеся под предводительством Рилора, бесследно затерялись в дюнах, к восторгу вассалов Лувара. Эммануэля же терзали мрачные предчувствия.

— Через три месяца начнется зима,— делился он своими размышлениями с Сальвиусом,— наши земли окажутся отрезанными от всего мира, равно как и владения Ларви. На месте Рилора я бы не стал атаковать Лувар в августе, а дождался бы ноября. Похоже, именно это он и планирует,— Эммануэль бросил взгляд на Олега, стоящего у стены, и заметил блеск в его глазах.— Вы мечтаете о сражениях, мессир?

— Да,— кивнул тот.

— В вашем возрасте это неудивительно.

До замка доходили кое-какие обрывочные сведения о Рилоре. Крестьяне пограничных с варварами земель рассказывали, что он рыжеволос, очень молод, силен и поклялся во что бы то ни стало посадить господина Лувара в одну из тех железных клеток, в которых от голода и холода умерло столько варваров.

— Неплохая идея. Пожалуй, я отведу одну клетку специально для него,— мрачно ответил Эммануэль.

— У Ларви сто двадцать солдат, у нас — триста. Варвар будет атаковать первым,— высказал предположение Сальвиус.

— Я бы не был в этом так уверен,— начал узник, но вдруг вздрогнул, рванул веревочные путы на руках и наклонился вперед.

Эммануэль и Сальвиус привычно сжались, с тревогой ожидая криков. Три секунды, десять... Олег выпрямился, побледнев, тяжело дыша. Приступ оказался несильным.

— Замок Ларви так же хорошо укреплен, как и Лувар? — спросил он еще дрожащим от боли голосом.

— Нет,— ответил ему Эммануэль,— Гораздо хуже.

— В таком случае Рилор не будет его атаковать. Он ему не нужен. Ну разве что поживиться награбленным. Его привлекает Лувар. Только здесь, в надежной крепости у варваров есть шанс засесть надолго. Если он не глупец, то нападет на нас, но на штурм вряд ли решится. Скорее всего, он придумает какой-нибудь хитрый маневр: к примеру, бросит небольшой отряд на Ларви. Вы кинетесь туда на выручку, а в это время Рилор попытается захватить Лувар.

— Возможно. Кстати говоря, если ему все же удастся захватить замок, выбить варваров отсюда будет очень непросто,— задумчиво ответил Эммануэль и вдруг улыбнулся.— Забавный был бы опыт — вести осаду собственной крепости!

— Если вы не поддадитесь на его приманки, то ничего подобного не случится,— серьезным тоном ответил юноша.— А я убежден, Рилор предпримет все возможное, чтобы выманить вас отсюда.

Эммануэль с Сальвиусом взглянули на него с удивлением.

— Он не осмелится,— покачал головой лекарь.— Да, его орды грабят крестьян, но чтобы осаждать замок — сомневаюсь...

— Сколько у него людей?

— Никто точно не знает.

— Мой совет: считайте, что их очень много и они могут решиться на осаду, и тогда вы одержите над ним победу.

— Неплохая мысль,— кивнул де Лувар.

Несколько минут Олег молча разглядывал

карту Систели, с недавних пор постоянно висевшую на стене, потом сказал:

— Если Регент поднимет войска, с варварами можно будет покончить месяца за три.

— Он не будет этого делать,— покачал головой Эммануэль.

— Но... это же глупо с его стороны. Вы и сеньор Ларви в одиночку защищаете северные границы. От вас зависит безопасность всей Систели!

— Может, и так, но в законах по этому поводу ничего не сказано.

— В таком случае их надо срочно изменить!

Эммануэль и Сальвиус расхохотались над его горячностью. Покраснев от смущения, юноша пробормотал:

— Извините...

— Не за что. Ваша идея превосходна! Жаль только, что она так и останется идеей.

Лекарь поднялся и, пожелав им спокойного сна, отправился наблюдать за своими любимыми небесными светилами. Из коридора еще раз послышался его веселый смех.

— Получается, король Систели — это нечто призрачное. У него масса прав и никаких обязанностей. Вы не должны быть его вассалом!

— Я и не чувствую себя его вассалом.

— Да, возможно... Но он посылает к вам узника, велит содержать его и следить за ним, и вы покорно исполняете его волю! У вас была мысль отказаться?

— Нет...

— Почему?

— Ну, потому что это — воля короля... Или Регента, который выступает от его имени.

Олег торжествующе усмехнулся:

— Вы его вассал, монсеньор! Вам достаточно только его воли, а значит, вы — вассал призрака!

— Проклятие, ваши слова пахнут крамолой! Вы говорили что-нибудь подобное у себя в Варьеле?

— Нет. Ну или почти нет... Не помню. У меня ведь нет больше прошлого, не так ли? — улыбнулся юноша.

— Ну а вы, мессир, почему сами так скрупулезно соблюдаете предписания протокола, иначе говоря, распоряжение короля? Это ведь воля призрака, по-вашему?

— Это разные вещи, монсеньор. И томудока-зательство — рубцы на моих запястьях. Я лучше буду подчиняться призраку, но обойдусь без экзекуций.

Эммануэль вспомнил, как приговоренный стоял на помосте перед мэтром Обином, подняв вверх окровавленные руки. В который раз де Лувар задался вопросом, почему узник так изменился всего за один вечер; именно после наказания плетьми от его недоверия и настороженности не осталось и следа, но вслух сказал:

— Моя тюремная башня с давних времен пользуется дурной славой.

— И она того заслуживает! Кто изобрел эти дьявольские кольца?

— Отон IV — один из моих предков.

— Мерзкий злодей! Простите, монсеньор... И к тому же с непомерной гордыней.

— Почему вы так решили?

— Этими кандалами ваш предок играл с людьми, как с мухами, запутавшимися в паутине, делал вид, что предоставляет им свободу выбора: «Если ты отпустишь цепи, муха, ты только усугубишь свои страдания... Держись, крепись, только сила воли спасет тебя, ведь ты сам выбрал свою судьбу и должен отвечать за свои действия, как я, Отон IV, твой господин». Вы всегда присутствуете при наказаниях, сеньор?