Виктор представился хозяину, забавному толстяку с родимыми пятнами на щеках.

— Мы с моим другом пишем книгу о моде и сочли нужным поинтересоваться ценами. Нас удивило, что изделия из прочного на вид драпа стоят так дешево: брюки — два с половиной франка, костюмы — девять. Как производителям удается держать такие цены?

Польщенный хозяин пригласил гостей на экскурсию по магазину.

— Все пять этажей забиты товаром, мы уже боимся, что тюки начнут падать нам на головы. В этом главное неудобство парижских помещений. Приходится двигаться вверх, а не вширь.

Они прошли по коридорам, поднялись по лестницам, то и дело уступая дорогу приказчикам, перетаскивающим с места на место тяжелые рулоны и отрезы, и попали в мастерские. Тут обстановка напоминала улей. Одни швеи строчили, другие занимались отделкой, третьи обметывали петли, четвертые трудились исключительно над фальцовкой.

— Эти женщины заняты монотоннейшим трудом, — высказал свое мнение Виктор. — И сколько же они получают?

— Три франка в день, и это совсем неплохо по нынешним временам. Нужно просто правильно распределять бюджет.

— И экономить на еде, нарядах и развлечениях, — прошептал стоявший поодаль Жозеф.

— Сколько часов длится их рабочий день? — спросил Виктор.

— Четырнадцать. И виноваты в этом не производители и не оптовики, а клиентура больших магазинов. Мы вынуждены все время понижать цены, что сказывается на жалованье служащих. К тому же лето — мертвый сезон.

Прозвучал звонок на обеденный перерыв. Девушки разошлись кто куда. Виктор и Жозеф откланялись и проследовали за стайкой юных мастериц до дома под номером 60, где располагалась дешевая столовая, открытая прихожанками протестантской церкви. За девяносто сантимов здесь подавали мясное блюдо, овощи и десерт плюс вино, пиво или молоко. Большинство девушек — швеи, закройщицы, портнихи, брючные мастерицы и жилетницы — довольствовались супом за пятнадцать сантимов и рагу за тридцать.

Жозеф приметил банкетку, на которой сидели рыжая веснушчатая болтушка и жеманная девица, которая то и дело смотрелась в висевшее на стене зеркало И поправляла свои светлые букольки. Он увлек за собой Виктора, и они устроились на свободных стульях напротив.

— Вы позволите, мадемуазель?

Рыжая хихикнула, а блондинка воскликнула:

— До чего галантные господа!

— Мы будем рады угостить вас, если вы, конечно, не против, — вступил в разговор Виктор.

Девушки молча переглянулись.

— Что тут такого, Петронилла? — визгливым голосом произнесла рыжая.

— Петронилла… Прелестное имя!

— Я — Жозеф, а он — Виктор.

— А я — Флорина. Гарсон, четыре комплексных обеда, хлеба и вина! Что на десерт?

— Воздушные пирожные с кремом! — гаркнул пробегавший мимо официант.

— Мы выпьем кофе. Согласны, господа?

— Конечно, — кивнул Жозеф. — Мы друзья Луизы Фонтан, вы ее знаете?

— Лулу? Она три недели как уволилась. Заявила, что с рабством покончено, что она сыта по горло и больше не будет обметывать подкладку и портить себе зрение. Я бы тоже хотела так поступить.

— Наверняка заарканила какого-нибудь богатея! — безапелляционным тоном объявила Флорина и принялась за салат из помидоров с петрушкой.

— Лулу повезло больше. Ее наняла подруга детства, та приехала из Америки и дала ей непыльную работенку — за хорошие деньги. Не бог весть что, конечно, зато прощай, проклейка! Чудесный салат, обожаю помидоры!

Виктор спросил:

— А как зовут эту подругу?

— Понятия не имею. Лулу послала куда подальше Лионеля — это наш мастер, мерзкий старикашка с шаловливыми ручонками. Да уж, она не упустила счастливый случай! Вот бы мне так повезло…

— А где она живет?

— Подруга из Америки? Ты не знаешь, Флорина?

Та покачала головой.

— Она мне не сказала.

— А Лулу где живет?

Виктор хотел пнуть Жозефа ногой под столом — Ломье уже дал ему адрес девушки, но наткнулся на туфельку Флорины, и она фыркнула.

— А говорили, что ее знакомые. Вы, часом, не сутенеры? Пытаетесь нас облапошить?

В этот момент гарсон принес вареную свинину с чечевицей, и девушка смягчилась. Жозеф поспешил ее успокоить.

— Я молочный брат Лулу, мы вместе росли в Шаранте.

— А она говорила, что в детстве жила в квартале Фландр, — бросила Петронилла, с вожделением косившаяся на тарелку Виктора.

— Позже, после того как ее мать переехала в Париж, — подтвердил Жозеф.

— Невкусно, мсье Виктор?

— Просто нет аппетита. Если хотите…

Петронилла не заставила себя уговаривать. Ее аппетит говорил о полной лишений и вечно голодной жизни.

Обольстительная улыбка Жозефа и щедрость Виктора прогнали последние сомнения рыжеволосой швеи.

— Лулу живет на улице Шофурнье, 8, в меблирашках. Я была там всего раз и больше не пойду ни за какие коврижки! Видели бы вы, какая там грязь! А соседи…

Виктор понял, что вытянул из девушек все что возможно, и встал из-за стола.

— Нам пора, Жозеф.

— Как, уже? — воскликнула Флорина. — А десерт? А кофе?

— Я заплачу по счету и попрошу, чтобы вам принесли наши порции.

— Ну же, останьтесь, нам с вами весело, вы такие приличные господа! — Флорина мяла в руках салфетку, взволнованная знаком, который Виктор, как она решила, подал ей под столом.

Жозеф догнал Виктора у кассы.

— Приходите завтра! — крикнула им вслед Петронилла.

Мужчины вышли из столовой и остановились на тротуаре. Секретарши, модисточки, телефонистки возвращались на свои рабочие места. Виктор принял решение, как действовать дальше.

— Езжайте в магазин, Жозеф, а я отправлюсь к Лулу и присоединюсь к вам позже.

— А почему не наоборот?

— Таша проведет весь день в «Ревю бланш». А вас ждет Айрис, — объяснил Виктор и огляделся в поисках фиакра.

Улица Шофурнье примыкала к улице Боливар и поднималась к заросшим кустарником контрфорсам холмов Шомон, где и заканчивалась подковообразным тупиком. В сточной канаве плескалась грязная жирная вода, в воздухе стояли резкие запахи — кислые и сладковатые винные пары отравляли атмосферу. Здесь навеки поселились скорбь и отчаяние. Мальчишки залезали в поломанные коляски, разгонялись, на полном ходу неслись мимо облезлых фасадов и тормозили у кабачка мистера Смита, а потом поднимались обратно пешком, таща свой транспорт на вытянутых руках.

Появление фиакра привлекло внимание завсегдатаев бара. Любопытные потянулись к ветхому зданию, где располагалась лавка ростовщика, — местные проститутки закладывали здесь за два су всякий хлам. Булочник, прачка, торговец железным ломом, их детишки и соседи окружили Виктора.