– Вы смелый парень, – одобрительно отозвался майор о его намерениях, – теперь мало кто торопится оказаться на востоке. Куда спокойнее на Западном фронте или в Африке, – он записал его фамилию и обещал замолвить словечко перед выпуском. Позднее Хартман узнал, что майор серьезно интересовался у командиров школы его способностями и жалел, что не может посмотреть его дело.

Долгожданная встреча с Хелене Райч произошла весной. Тогда, воспользовавшись временным затишьем на фронте, и побуждаемая необходимостью думать о кадровом доукомплектовании понесшего большие потери полка, фрау Райч сама приехала на выпуск в летную школу, чтобы отобрать для себя молодых пилотов. Узнав о том, что она будет присутствовать на экзамене, Эрих очень волновался. Ему не удалось разглядеть ее вблизи. В отличие от других командиров боевых частей, также присутствовавших на выпуске, она не приехала заранее, не встречалась с выпускниками в общежитии, она появилась, когда учебные машины и летчики уже были на летном поле. Ее в первую очередь интересовала боевая подготовка молодых летчиков.

Находясь в своем учебном истребителе, Эрих с трудом мог различить фигурки командиров на наблюдательном пункте. Он даже не был уверен, была ли среди них Хелене, но все-таки старался выполнять все задания как можно лучше, тем более, что давались они ему легко. Только одно, самое последнее, оказалось невероятно трудным. Потребовалась вся его смекалка и мастерство, чтобы с честью выйти из ситуации, максимально приближенной к боевым условиям. Как оказалось потом, только он один из всего курса справился с этим заданием, поставленным самой Хелене Райч. Это и решило его судьбу. Учебные полеты еще продолжались, а любимица Геринга уже уехала в Берлин, оставив начальнику школы записку, в которой была указана фамилия только одного летчика, которого она хотела бы видеть в своем полку: «Хартман». Позднее на распределении ему сказали, что его фамилия оказалась в списках практически всех присутствовавших на экзамене командиров. Все были готовы принять его в свои эскадры, и ему таким образом предоставлялось право выбора. Начальник учебной части начал перечислять номера известных авиаполков, входивших в состав воздушных армий и флотов, сражавшихся под Дюнкерком, летавших на Лондон, громивших врага в небе над Францией и Польшей. Мелькали громкие названия эскадрилий: «Грюнхерц», «Мелдерс», элитная «Шлагетер». Не было разве что лучшей из лучших, «Рихтгофен», мечты каждого молодого летчика. Но он и не ждал ее. Он ждал только одного номера полка, одной фамилии командира, он готов был отказаться от «Рихтгофен», кто бы ей ни командовал, и уже с отчаянием думал, что Она не выбрала его. Кого же Она выбрала?

– И, наконец, – сказал в заключение подполковник, беря в руки листок, на котором была написана только одна фамилия, – вас хотела бы видеть в составе своей части госпожа Райч. Вы в некотором роде спасли честь нашей школы, выполнив задание, которое она поставила. Признаюсь честно, не каждый из наших педагогов справился бы с ним. Особенно похвально, что с ним справился выпускник. Вот ее заявка, – подполковник протянул ему листок, – в нем только одна фамилия: ваша. Так что решайте, Хартман. Вам предстоит сделать выбор.

– Он сделан, – не раздумывая ответил Эрих, – Хелене Райч.

Он не скрывал своей радости, глядя на этот наспех вырванный из учебной тетради листок, где под его фамилией, как крыло самолета, парящего в облаках, стояла летящая волевая подпись: «Хелене Райч».

– Она выбрала вас, а вы – ее, – с улыбкой заметил начальник школы, – это символично. Прекрасный выбор, молодой человек. Хелене Райч – строгий командир, но очень заботится о своих подчиненных. Она редко берет молодых, необстрелянных летчиков, предпочитает опытных бойцов. Что ж, примите поздравления, – полковник встал и протянул ему руку, – вы определяетесь в 52ю эскадрилью резерва. – Увидев разочарование на лице Эриха, он рассмеялся, – не расстраивайтесь. Ей недолго осталось быть резервной. Уже подписан приказ о том, что эта эскадрилья переводится из резерва на Восточный фронт и поступает под командование подполковника Райч. Более того, после переформирования в полк фрау Райч по личному указанию рейхсмаршала переведена эскадрилья «Рихтгофен». Молодых пилотов туда не определяют, честь служить в эскадрилье-легенде надо заслужить. Но если вы проявите смелость и выучку, а того и другого, я знаю, вам не занимать, и отличитесь в воздушных схватках, у вас наверняка появится возможность вступить в «Рихтгофен», ведь вы будете однополчанами с ее асами. Так что – успехов, молодой человек. Сразу после присяги – в бой, – и крепким рукопожатием начальник школы благословил своего воспитанника, вручив предписание. Вот так нежданно, в один день, в одно мгновение, ему выпало все, о чем он мечтал годы, и даже то, о чем не смел мечтать: Хелене Райч и "Рихтгофен".

Надо же, он столько думал о Хелене, столько ее фотографий видел, а при встрече не узнал. Он прибыл в расположение полка позже, чем вся 52ая эскадрилья. Согласно заведенному порядку он должен был как новичок отметить свои документы в штабе командования авиацией Востока и представиться самому командующему, генералу авиации Риттеру фон Грайму. Закончив с формальностями, Хартман выехал в небольшое местечко со странным славянским названием, недалеко от которого на полевом аэродроме базировался полк Хелене Райч. Стояла изнуряющая июньская жара. Он приехал как раз в обеденное время. В расположении полка было безлюдно: и летчики, и обслуживающий персонал – все сосредоточились в столовой. На месте остались только дежурные. У одного из зданий, над которым Эрих увидел алое полотнище со свастикой в белом круге, – без сомнения, это был штаб – он заметил молодую белокурую девушку с пышными, растрепанными степным ветром волосами. Она сидела на скамейке перед штабом и, откинувшись на спинку, загорала, подставив солнцу лицо. Без кителя, в простой белой рубашке с засученными рукавами, но в форменной голубой юбке Люфтваффе, с черным форменным галстуком под глухо застегнутым воротником и офицерских сапогах. «Наверное, радистка из штаба или даже старшая над радистками, а может, простая медсестра, которой удалось достать элегантные офицерские сапоги, чтобы покрасоваться перед летчиками, – подумал Эрих, приближаясь». Несколько секунд он рассматривал ее: симпатичная, с красивой фигурой и стройными ногами. Привычно бросив взгляд на ее левую руку, отметил про себя: «кольца нет, скорей всего, не замужем. Да и стала бы она торчать тут, на Востоке: будь у нее семья, сидела бы дома. Надо будет потом поближе познакомиться с ней. Можно приятно провести время…»

– Фрейлян, – позвал он, – Извините за беспокойство. Вы не подскажете мне, здесь располагается штаб полка?

Вероятно, она не сразу поняла, что обращаются к ней. Но потом открыла глаза и, выпрямившись, посмотрела на него с недоумением, близким к возмущению.

– Вам нужен штаб полка? – переспросила она, внимательно разглядывая его. Глаза у нее были большие, голубые, красивой продолговатой формы, но тусклые, усталые. Темные круги говорили об утомлении, а может быть, о перенесенном горе. – Да, это здесь, – подтвердила она.

– А где я могу видеть командира полка?

Ее тонкие длинные брови дрогнули и удивленно приподнялись. Но она быстро оценила ситуацию.