Жонглирование заинтриговало Шеннона отчасти потому, что казалось ему сложным, – у него были маленькие кисти рук, – но также и потому, что помогало ему решить многие непростые задачи, связанные с робототехникой. Он создал первую в мире машину для жонглирования с отскоком (в этом виде жонглирования надо не подбросить мяч, а уронить его и поймать после того, как он отскочит от пола). Он продемонстрировал, что если машину можно научить жонглировать – или сразу создать ее умеющей жонглировать, – то ее легко переделать в эффективного сборочного робота.

Шеннона также очень привлекали унициклы, он часто ездил на таком по коридорам Массачусетского технологического института. Езда на уницикле – это еще один классический пример умения. Шеннону вообще очень нравилось все, что казалось людям сложным – и поэтому ценным для изучения. Он пошел дальше, создав робота на одном колесе. Для этого ему потребовалось изобрести намного более продвинутые системы равновесия, чем все имевшиеся на тот момент, и его открытия имели большое значение для производства самых разных роботов. В данном случае умение создало под видом игры отдельную задачу, решение которой дало преимущества всему человечеству. Мне кажется, что Шеннон нашел подход, которым как творческим исследовательским инструментом могут пользоваться все ученые.

И его действительно применял еще один гений – Ричард Фейнман. Защитив докторскую диссертацию и устав от физики, он сидел в университетской столовой и наблюдал, как один из посетителей крутит тарелку на пальце (крутить что-то на пальце – это классическое умение). Он смотрел, какие странные формы создает рисунок на тарелке при вращении, и задумался, можно ли описать их математически. Внезапно эта задача увлекла его – он играл в математику, потому что ситуация не была серьезной. (Позже Фейнман говорил, что тогда принял решение относиться к задачам ТОЛЬКО несерьезно, как к игре.)

Шеннон также был знаменит игровым подходом и безумными изобретениями (в том числе «абсолютной машиной», представляющей собой коробку, которая при включении открывалась, оттуда появлялась рука и выключала машину, а потом снова пряталась внутри). Умения – это тоже, по сути, игровая деятельность; в этом одно из их преимуществ. Когда Фейнман закончил играть с «тарелочной математикой», то обнаружил, что ее можно использовать для описания ряда запутанных задач субатомной физики. Он заложил основы целой области науки – квантовой электродинамики – и в конечном итоге получил Нобелевскую премию.

В досовременную эпоху человек не мог выжить без разносторонних знаний и умений. Навыки изготовления и починки различных предметов были не только распространены, но и необходимы в повседневной жизни. Даже развлечения требовали определенных умственных и физических усилий, а не просто сидения на диване с пультом дистанционного управления. Свобода и комфорт, которые дали современный транспорт, средства связи и развлечения, лишили нас разносторонней подготовки – и мира, в котором мясник, банкир или жена шахтера могли оказаться прекрасными скрипачами или писать акварели. Даже если подобные утверждения кажутся сентиментальными и идеалистическими, они могут вдохновить тех, кто хочет снова обрести потенциал, который сулят нам умения.

Мне всегда казалось странным, что мы начали говорить о креативности и инновациях только тогда, когда стали быстрее и быстрее двигаться в сторону все большей специализации и механизации. Великим изобретателям прошлого не было нужды рассуждать о мозговом штурме или нестандартном мышлении. Это было для них естественным. Таким людям, как Томас Эдисон и Александр Грэхем Белл, не нужны были уроки креативного мышления: они уже обладали разнообразной информацией и навыками, которые всегда могли применить. Интересно, что расцвет рассуждений о креативном мышлении точно совпал с исчезновением того, что дало ему начало, – разнообразия знаний, информации и перспектив.

Умения и рост креативности

Нужно ли миру все больше выпускников вузов? Все больше специалистов по точным наукам? Майкл Брукс, куратор саммита Waterloo Global Science Initiative Learning 2013 г. в Онтарио, указывает: теоретические физики, технические менеджеры и даже генеральный директор Lockheed сходятся в том, что увеличение числа молодых ученых – не выход. Да, позиции низкого уровня можно заполнить молодыми специалистами по точным наукам (сложностей тут нет, и зарплаты в этом секторе не растут по вполне понятной причине), но проблемы нужно искать выше. Обычный молодой специалист, как правило, лишен навыков организации, общения и менеджмента. Поэтому там, где необходима подлинно творческая работа, возникает провал. Брукс говорит о том, что необходимо коренным образом менять принципы отбора абитуриентов университетов. Нужны смышленые, творческие личности с разнообразными умениями.

Наш разум ориентируется в окружающем мире, находя сходства и обобщая, запоминая что-то одно, а потом обнаруживая нечто сходное в другом. Чем шире база знаний, тем больше запас схем и примеров. Как создаются новые идеи? Путем скрещивания старых. Поэтому чем шире наша потенциальная база новых идей, тем они разнообразнее и тем сильнее наши творческие способности.

Если вам знакомы идеи курицы и пластика, вы можете придумать новую идею пластиковой поилки для кур (приспособление для автоматического распределения питьевой воды в курятниках, которое в 1960-х принесло своему изобретателю Джону Лимингу миллионы). А еще можете скрестить книгу о школе-интернате с идеей волшебства и придумать Гарри Поттера. Или возьмите скейтборд, отвинтите колеса и катайтесь на нем по снегу. Или, если ваши знания действительно очень разнообразны, вы, оттолкнувшись от идеи паутины, в конечном итоге сможете создать новый материал прочнее кевлара (связь здесь заключается в том, что паутина используется для нанесения визирной сетки в оптических прицелах, а кевлар – для пуленепробиваемых жилетов).

Инновации нужны не только изобретателям и писателям – они нужны нам всем. Любая профессия получает преимущества от инновационного подхода, и чем больше ваш запас потенциальных идей, тем лучше.

Позвольте себе творить

Лоренцо Домингес – очень интересный человек. Он был обычным корпоративным бездельником, работал в маркетинговой компании на Манхэттене, но в какой-то момент обнаружил, что его жизнь идет под откос, брак разваливается, а дорога на работу из Нью-Джерси внушает ужас. Жена выгнала его жить в подвал их дома в пригороде, и Домингес понимал, что их уже почти ничто не связывает, но хотел бы сохранить брак ради двоих детей. Жена грозилась выселить его по суду, а отдельное жилье было ему не по карману.

И вот однажды, зайдя в церковь в центре Манхэттена, он рассказал священнику о своих бедах, и тот был искренне тронут. Он предложил Домингесу временно пожить бесплатно в маленькой квартирке прямо в центре города, в доме, где через три месяца должна была начаться реконструкция.

Внезапно в распоряжении Домингеса оказалось много времени (теперь дорога на работу занимала лишь несколько минут), и он смог вернуться к старому увлечению – фотографии. Каждый вечер, вооружившись дешевой цифровой камерой, он выходил на улицы Нью-Йорка и делал снимки. Сотни и сотни снимков. Очень скоро его фото, выложенные на Flickr, стали просматривать тысячи подписчиков, а многие размещали их в своих блогах. Престижные журналы о фотографии захотели публиковать его работы и брать у него интервью. Внезапно он оказался востребованным. В чем же его секрет?