Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А сейчас проснулась среди ночи от кошмаров.
Самойлов хотел бы хоть как-то успокоить девчонку, утешить, взять ее боль на себя. Признаться, он дико соскучился по той вредной и дерзкой Ники, с которой познакомился. Однако и вот такая Ники, трогательно слабая, доверчивая, бесшумно плакавшая, была Яну дороже всех на свете. Дороже собственных желаний, нужд, потребностей.
– Вот и молодец, – похвалил Ян, вытер ладонью мокрые щеки Ники.
А Николета все плакала и плакала. Беззвучно, глупо, по-детски, как слабачка.
А ничего поделать с собой не могла. И кошмар уже отошел на второй план, оставив только липкое и неприятное чувство опустошения. А вот обида на весь мир, включая саму себя, замаячила ярким маревом перед глазами.
Ники и сама не поняла, как потянулась к лицу Яна. Хотелось забыться в нежном, властном поцелуе. Хотелось стереть все, что было. А те приятные и яркие воспоминания о близости с Самойловым – вытянуть на свет.
Николета коснулась ладонью волевого подбородка. А мысли формировались в тихие, едва слышные слова.
– Ты ведь никому не сказал, что там было? Мои родные не знают, да? – допытывалась Николета.
Девушка видела, как в глазах Яна зажглись яростные огоньки. Но усилием воли мужчина подавил их. И Ники не понимала, отражение каких именно эмоций видит на лице Самойлова. Он будто закрылся от нее, спрятал все чувства.
– Там не было ничего, малышка, – жестко, твердо, решительно прошептал Ян. – Не было ничего постыдного для тебя.
Ники то ли всхлипнула, то ли усмехнулась. Ничего? Возможно, Ян прав. Да только Ники не была в этом так уверена, потому и безвылазно торчала под душем первые дни, пыталась смыть с себя омерзительные ощущения чужих пальцев на своей груди.
– Не было…, – эхом повторила Ники, а по телу прошла колючая ледяная дрожь. Словно озноб прошиб насквозь, стоило подумать о той мрази, угрожавшей ей насилием.
Самойлов резко выдохнул, вплел свои пальцы в длинные волосы Ники, надавил на затылок так, чтобы та приподняла голову и позволила заглянуть в глаза.
– Я помогу забыть, маленькая, – глухо произнес мужчина, а пальцами огладил точеную скулу и коснулся уголка губ. – Ты ведь позволишь мне? Да?
Ники, широко распахнув глаза, всматривалась в красивое, но суровое лицо Самойлова. Он мог бы напугать ее до чертиков, если бы захотел. Мог бы взять без спроса то, о чем просил сейчас. Мог бы околдовать ее своим голосом и шикарной улыбкой, она бы и не пикнула, не возразила, как в прошлый раз. Однако сейчас Ян просил у нее разрешения. И это невероятно подкупало, избавляло от сомнений и ненужных сейчас мыслей.
– Да…, – тихонько выдохнула Николета и первой потянулась к сомкнутым в твердой решимости губам.
У Яна изначально был план. Забрать Ники из ресторана. Представить семье в качестве своей девушки. Склонить к ночевке на его территории. Накормить завтраком. А наутро, ну или ближе к обеду, вернуть домой, в особняк. У него с Адамиди назначена встреча, а если глава клана требует его к себе на аудиенцию, то игнорировать такое приглашение нельзя.
Но весь план улетел к чертям, стоило Ники первой поцеловать его приоткрытым ртом. У Яна вся выдержка взорвалась и бесследно испарилась. Потому что малышка Ники прильнула к нему, еще и поерзала, ложась удобнее поверх его возбужденного тела.
А вечернее платье Николеты Ян возненавидел сразу. Прикрывало оно в некоторых местах непозволительно мало, еще и не предполагало нижнего белья.
А хотя, это было даже на руку Самойлову. Избавить малышку от наряда оказалось минутным делом. И вот девочка уже на нем в одних только трусиках.
Но расслабиться Ники не могла. Нервничала. Кусала губы. Сжимала кулачки так, что, кажется, от ногтей оставались глубокие следы на нежных ладошках.
– Все хорошо, – прошептал Самойлов, – это ведь я. В конце концов, ты всегда можешь двинуть мне коленом по яйцам.
Ники и сама не ожидала от себя, что засмеется. В первое мгновение Ян не понял. Подумал, у девочки началась истерика. А потом заулыбался, когда увидел на любимом лице широкую, немного смущенную улыбку.
– Больше так не буду, – хихикала Ники.
– Ты уж постарайся, – нарочито серьезно попросил Ян.
Ники фыркнула, не переставая улыбаться. А в следующий миг приглушенно ойкнула. Самойлов изловчился и уложил ее на обе лопатки, нависнув сверху.
В первую секунду Адамиди хотела прикрыться от этого тягучего, завораживающего взгляда. Но не смогла. Нет, не по той причине, что руки были заняты. Совсем нет. Руки оказались свободны. Ян их не держал. А потому, что решила окунуться в этого мужчину, в свои чувства к нему, в те ощущения, что будила близость с Яном.
Медленно, миллиметр за миллиметром, Самойлов наклонялся к манящей груди. А Ники прикрыла глаза. Думала, что память вновь начнут терзать жуткие и липкие ощущения, что всплывали всякий раз, когда Ники оставалась в темноте. Однако ничего подобного не случилось.
А Ян оставил едва ощутимый поцелуй чуть выше небольшого кулона-крестика, который Ники носила на цепочке на груди.
А дальше – ниже, оставляя невидимую дорожку сначала к одному полушарию, и затем к другому, намеренно не задевая острые вершинки сосков.
Ники перехватила голову своего мужчины, зарылась пальцами в волосы.
А по телу пробежали искорки нетерпения, когда соска коснулось горячее дыхание. Ники первой прогнулась в спине, подставляя грудь в полное распоряжение Самойлову.
Ники хотелось, чтобы Ян начисто стер те невидимые, но въевшиеся под кожу грубые и похотливые прикосновения похитителя, вытеснил их своими, нежными и желанными.
А Ян сорвался. Думал, собирался, надеялся, что справится, что. будет достаточно нежным и терпеливым со своей хрупкой девочкой. Но не смог. Набросился на аккуратную грудь, точно изголодавшийся зверь. Целовал до одури, жадно вдыхал тонкий аромат дивного на ощупь бархата. Втягивал тугие вершинки в рот, перекатывал кончиком языка, слизывал свои же едва ощутимые укусы.
А сердце тарахтело, как чумное. И член мгновенно стал каменным. А терпеть нужно, ведь для Ники это как в первый раз. Да и травма у нее.
Но как же здесь вытерпеть, если от одного только негромкого, приглушенного стона у Яна срывало крышу?!
Девочка стонала и извивалась под ним, терлась о его бедро, сжимала колени.
Дикая, открытая, отзывчивая такая. Кажется, она моментально вспыхнула, стремясь быть так же близко к нему, растворится в нем так же сильно и отчаянно, как и
