– Подлиза, – улыбнулась Мирослава.

– Ничего подобного, – встал на защиту кота Миндаугас. – Просто он не скрывает своих чувств, в отличие от некоторых.

И они оба рассмеялись.

– Судя по тому, что меня не встречает Шура и в доме не пахнет съестным, Наполеонов на работе.

– Ага, твоя мужская логика на этот раз сработала на совесть, трудится наш горемыка, – притворно вздохнула Мирослава.

– И когда освободится?

– Второго.

– Больше вы никого в гости не ждёте? – спросил Миндаугас.

– С ума сошёл! – возмутилась она его крамольному предположению. – Конечно, нет!

– Прекрасно, – улыбнулся Морис, – встретим этот Новый год как тихий семейный праздник. А пока нам придётся засучить рукава!

– Ну, нет! – попробовала запротестовать она.

– Да! Да! – сказал он. – Сейчас будем наряжать ёлку!

Мирослава вздохнула и отправилась доставать из кладовой коробки с игрушками. Морис вытащил их на улицу, и они довольно быстро вдвоём нарядили красавицу-ель, растущую недалеко от дома.

– Здорово! – сказала Мирослава, когда ель уже стояла во всей своей праздничной красе.

– Ну вот, а вы не хотели, – подмигнул ей Морис. – А теперь… – начал он.

– А теперь? – изобразила она ужас на лице.

– Теперь мы попьём чаю и приступим к приготовлению блюд для новогоднего стола.

– Ой! Я согласна обойтись тремя корочками хлеба! – завздыхала Мирослава.

– Вы может быть, – ответил он невозмутимо, – но я и Дон нет!

Кот поддержал его громким мяуканьем.

– К тому же не забывайте, что второго в наш дом ворвётся голодный Шура! И если не найдёт здесь еды, то нам всем не поздоровится.

– Не съест же он нас, – беззаботно отозвалась Мирослава.

– Не знаю, не знаю, – многозначительно возразил Морис.

– Ладно, – согласилась она, – только готовить будешь ты, а я только немного помогать тебе.

– Ну, это как всегда, – усмехнулся Миндаугас.

Они закусили холодной курицей, которую Мирослава отварила вчера из-за кота, решив больше ничего не готовить. И попили чай с пирожными, которые привёз с собой Морис.

– Какие они маленькие и миленькие, – проговорила Мирослава, с удовольствием рассматривая лакомство прежде, чем отправить его в рот. А попробовав, зажмурила глаза и сказала: – Вкусно! – Потом спросила: – Ты их в самолёте испёк?

– Нет, – развёл он руками, – их испекла моя мама.

– Правда? – почему-то удивилась Мирослава и, подумав, повторила свои прежние слова: – Очень красиво и вкусно.

– Парочку пирожных мы уберём в холодильник, – сказал Миндаугас.

– Это ещё зачем? – удивилась Мирослава.

Миндаугас посмотрел на неё укоризненно.

– Для Шуры!

– А они не испортятся?

– Нет.

– Жаль…

– Что жаль? – удивился он.

– Что не испортятся.

– Я что-то не понял.

– А что тут непонятного? Были бы они с минимальным сроком хранения, я бы их съела сама.

Он весело рассмеялся.

– Вы же не любите сладкое.

– Не люблю, – согласилась она, – но эти пирожные какие-то особенные.

Морис не скрывал удовлетворения от того, что пирожные, испечённые его мамой, ей понравились, и поспешил утешить Мирославу:

– Я испеку такие же попозже по маминому рецепту.

– А у тебя он есть? – спросила она недоверчиво.

– А то как же! – заверил её он.

Мирослава захлопала в ладоши и сообщила, что она, пожалуй, согласна немного потрудиться на благо их сообщества. Но только немного. И добавила:

– Боюсь перетрудиться.

Кот фыркнул, а Морис улыбнулся.

Вечером 31 декабря пошёл снег. Он падал с неба большими мягкими хлопьями и вскоре завалил всё вокруг.

– Ура, – сказала Мирослава, – теперь у нас будет настоящий Новый год.

– Только дорожки утром придётся расчистить, – заметил Морис.

– Зачем? Мы из дома выходить никуда не собираемся и к себе никого не ждём. Расчистим второго утром, – решила она.

– Хотя бы первого вечером.

– А вдруг ночью опять снег пойдёт? – спросила Мирослава.

– И что же?

– Тогда второго придётся заново делать ту же работу.

Миндаугас рассмеялся и решил не спорить. Новый год они на самом деле встретили в так называемом семейном кругу – она, он и кот. Никто им не мешал – не наведывался и даже не звонил. Хотя дозвониться до них в эти дни можно было только по сотовому телефону Мориса, номер которого знали далеко не все. Но те, кому надо, знали, в первую очередь имеются в виду, конечно, Наполеонов и тётя Мирославы Виктория Петровна Волгина. Сотовый самой Мирославы и стационарный были отключены.

Второго детективы ожидали в гости Шуру, но он позвонил рано утром и уныло проговорил:

– Я не приеду.

– Заставили работать? – сразу догадалась Мирослава.

– Попросили, – поправил её он и тут же добавил: – Но так, что отказаться было невозможно.

– И когда же ты сможешь приехать?

– Не раньше чем шестого ближе к вечеру.

– Хорошо, Шурочка, мы будем ждать, – ласково проговорила Мирослава.

– Только из вкусного у вас для меня к этому времени ничего не останется, – ответил ей голосом мученика Наполеонов.

– Шурочка, не волнуйся! Шестого же сочельник!

– Ага. И что? – проговорил он насмешливо.

– Гуся, конечно, не будет, – ответила она, – Рождество 7 января…

– Вот! А индейка на Рождество будет??

– Морис что-то говорил о грудке индейки, кажется, собирается запекать.

– А целую индейку ему слабо?

– Мы же не съедим столько! – вырвалось у Мирославы.

– А вот об этом ты можешь не беспокоиться, – покровительственно заверил её Шура.

– Хорошо, я передам Морису твоё предложение, – улыбнулась она и тут же добавила: – Зато твой любимый «Наполеон» будет точно.

– Ну, хоть это.

– Пока, Шурочка!

– Пока, Славочка.

Время от времени друзья детства обменивались и такими нежностями.

Третьего января детективам надоело сидеть дома и они, прихватив лыжи, отправились кататься в лес, который начинался почти сразу позади посёлка.

– Берендеев лес! – восторженно выдохнула Мирослава.