Болезный менестрель рядом с ней покосился на меня с очень странным выражением лица: глаза в красных кругах, сжатые губы побелели. Что, и кулаки стиснуты? Может, это у него припадок начинается? Тут я вспомнил, что развлечения в том заведении, где я впервые повстречался с этой дамой, включали в себя музыку. Юный Гвилл вполне мог выступать там, в «Бархатном стойле». Не за деньги, конечно, – ему платили натурой. Такие заведения обычно расплачиваются так с артистами – певцами, музыкантами, сказителями… так мне, во всяком случае, говорили. Возможно, Гвилл знал эту даму и ближе, чем я, но уж наверняка он не встречался с ней в святой обители.

Так называемая Марла набиралась самоуверенности как горная лавина, катясь вниз по склону.

– Я поведаю вам историю куда приятнее и романтичнее той, что рассказал Омар! Майне либе дамен унд геррен, надеюсь, мой рассказ понравится вам! Я ничего начала, а, милый?

– Ты все делаешь восхитительно, розочка моя!

Девятнадцать? Если уж на то пошло, скорее двадцать пять. Звали ее вовсе не Марла, она в жизни близко не подходила к обители, и у нее были татуировки на местах, о которых не принято говорить в обществе.

После того как царь Вандок опозорил Белорозу на глазах городских властей и своих людей, он приказал отправить ее под охраной в ихний лагерь. Остаток дня он грабил и разрушал Кайлам. Это было ужасно! Дома пылали, и повсюду валялись мертвые тела! Пожалуй, я не буду вам говорить эти ужасные, кошмарные подробности.

Вечером он приказал привести Белорозу в его шатер и снова возлег к ней. Он несколько раз против ее воли овладел ею. Он был такой большой и сильный, что сопротивляться даже не имело смысла!

И на следующий день она оставалась у него в плену, хотя стража обращалась с ней не так уж жестоко – они ведь знали, что она принадлежит царю. То есть они принесли ей много-много всякой еды и красивых одежд. Еще они говорили ей, какая она красивая – даже в несчастье.

Так вот, и на следующую ночь царь призвал ее к себе и насладился ею. Снова она безуспешно пыталась противостоять его грубой силе, но он, в общем, даже не хотел сделать ей больно – просто такой уж он был страстный и неодолимый!

Наутро он повел свое войско на Иомбину и там выставил ее на рынке в цепях – показать всем, что дочь человека, возглавлявшего восстание, находится теперь в его власти. На ней было простое черное платье и украшений никаких, но все равно она была такая красивая, что все плакали, глядя на нее!

Потом Вандок вернул ее в лагерь, а ближе к вечеру сам пришел к ней и принес красивые платья, что награбил в городе, и красивые драгоценности. Она, конечно, знала, что они все краденые, но решила надеть их, потому что боялась: вдруг он рассердится и выместит свою злость на бедных жителях города. Ведь она видела дым пожаров!

И этой ночью ее снова отвели в его шатер, но только теперь она была такой красивой в своем красивом платье и прекрасных каменьях. Он ей так и сказал!

– Я знал много красивых женщин, – сказал он, – но никого красивее тебя.

Тогда она увидела, что он чисто умыт и выбрит, да и одет получше, чем прежде, – в шелковую мантию, так что даже на царя стал похож. И вообще он был такой весь симпатичный – волосы длинные-длинные и блестящие, и усы, и глаза голубые. Он настоял, чтобы она пообедала с ним, а после обеда сам раздел ее – осторожно и даже нежно, и когда потом он прижал ее к своей груди, мускулистой и в золотой шерсти, она начала опасаться, что может и влюбиться в него, потому что до него она никогда не спала еще с мужчиной, а женщине очень трудно не влюбиться в мужчину, который первый занимался с ней любовью, даже если она его ненавидит!

Конечно, если бы она с самого начала полюбила его… да нет, это невозможно!

Я ведь не говорила, что Белороза забыла того, кого любила на самом деле, Волнореза, или как она рассталась с ним в ссоре, потому что не рискнула сказать ему, что хочет убить вражеского царя. Она-то надеялась, что Волнорезу удалось переплыть море и что он будет счастлив в чужой земле.

А наутро царь повел свое войско дальше на… в общем, на другой город. Когда они вступили в него, он подъехал верхом к экипажу, в котором ее везли.

– Госпожа моя, – так он сказал ей, – я хочу и здесь показать тебя людям, но я хочу, чтобы ты ехала рядом со мной верхом на этом красивом белом коне, и я хочу, чтобы ты надела платье покрасивее, и я принес тебе еще красивых каменьев, чтобы ты их носила, и они все будут плакать, видя тебя такую красивую в моей власти.

– О, ваше величество, – ответила Белороза. – Молю вас, не срамите меня, заставляя мой народ поверить, будто я их предала. Лучше закуйте меня обратно в цепи – пусть их знают, что я ваша беспомощная рабыня!

Царь нахмурился, но потом согласился сделать все как она просила, и он сделал золотую цепь, и повесил ее ей на шею, а другой конец держал в руке. И Белороза проехала по городу на красивом белом коне, и она лила горькие слезы, глядя на его – то есть города, а не царя – страдания! И все люди видели, как она прекрасна и как беспомощна во власти царя, и они все тоже плакали! И даже некоторые варвары тоже плакали, такая она была красивая и беспомощная во власти ихнего царя!

И когда она вечером пришла к нему в шатер, он подпрыгнул и поцеловал ее.

– О прекрасная царевна Белороза, – сказал он. – Я покорил эту страну, и все здесь теперь мое, и все должны делать как я хочу, но ты мне дороже всего, потому что ты так красива и отважна. Я хочу принести мир твоей стране, сделав тебя моей царицей и соединив наших два народа.

Тогда Белороза заплакала.

– Не плачь! – сказал царь. Я хочу, чтобы ты улыбалась, потому как ты еще никогда не улыбалась мне. Почему ты плачешь, когда я предлагаю тебе стать царицей над всей этой страной и страной моего народа тоже?

Белороза хотела сказать ему, что никогда не сможет полюбить его, какой бы он ни был большой, сильный и красивый, потому что любит другого и будет любить его всегда, если даже больше никогда его не увидит, но испугалась, что царь разозлится на нее и выместит злость на бедных горожанах.

– Твои слезы меня тронули, – сказал царь. – Я не хочу принуждать тебя против твоей воли. Но, может, ты ляжешь со мной по своей охоте?

Тогда Белороза прекратила плакать.

– Ваше величество! – объявила она. – Если это принесет мир моей стране и прекратит страдания невинных людей, я сделаю все, что вы хотите от меня.

– Нет, мне этого мало, – сказал царь. – Ты должна честно сказать мне, что любишь меня как мужчину, потому как я люблю тебя так, как не любил еще никакую другую женщину.

Но Белороза не ответила ему, так как дамы не приучены врать.

Тогда царь кликнул своих солдат и приказал отвести Белорозу обратно в ее шатер. И покуда она лежала там одна, глядя в темноту и думая, не выйти ли ей все-таки за царя, чтобы принести мир своему народу, она услышала странный шорох. И тут полог шатра откинулся, и вошел человек.