– Ха! Пару лет назад он вздул братца будь здоров, – поведала ей мадемуазель Рейц. – Из-за какой-то испанской девчонки, на которую, как Виктор считал, он имеет права. Он как-то увидел, что Роберт то ли говорит с девушкой, то ли гуляет с ней, купается или несет ее корзинку, я уже не помню точно, и повел себя так оскорбительно, он так бранился, что Роберт устроил ему взбучку прямо на месте. После этого Виктор долго вел себя сравнительно прилично. Как раз он уже нашел себе другую.

– Ее звали Марикита? – спросила Эдна.

– Марикита… да, именно так. Марикита. Я уж забыла. Она ушлая, эта Марикита, порочная натура!

Эдна смотрела на мадемуазель Рейц и удивлялась, что может так долго выносить эту неприкрытую злобу. По какой-то причине она чувствовала себя подавленной, почти несчастной. Она первоначально не собиралась идти купаться, но теперь облачилась в купальный костюм и оставила брюзгливую даму одну в тени под детским навесом. Купальный сезон заканчивался, и вода становилась все холоднее.

Эдна окунулась и поплыла, полностью отдаваясь процессу, который возбуждал и воодушевлял ее. Она долго оставалась в воде, надеясь, что мадемуазель Рейц не станет ее дожидаться.

Но та ждала. Она очень дружелюбно вела себя по дороге домой, восторгаясь Эдной в купальном костюме, много говорила о музыке и выражала надежду на то, что Эдна посетит ее, когда вернется в город. Огрызком карандаша на обрывке картона, который отыскался в ее сумочке, мадемуазель Рейц написала свой адрес.

– Когда вы уезжаете? – спросила Эдна.

– В следующий понедельник, а вы? – улыбнулась мадемуазель Рейц.

– На следующей неделе, – вздохнула Эдна и добавила: – Хорошее было лето, правда, мадемуазель?

– Ну да, – согласилась мадемуазель Рейц, пожав плечами, – вполне приятное, если бы только не комары и не близняшки Фариваль.

Глава XVII

Семейство Понтелье проживало в собственном нарядном доме на Эспланад-стрит в Новом Орлеане. Это был просторный коттедж с широкой верандой со стороны фасада, круглые колонны которой поддерживали скат крыши. Дом был выкрашен в ярко-белый цвет, а наружные ставни на окнах и жалюзи были зелеными. В идеально чистом, ухоженном дворике были посажены цветы и всевозможные растения, произрастающие в Южной Луизиане. Внутреннее убранство дома полностью соответствовало традиционному стилю. На полу лежали мягчайшие ковры и дорожки, окна и двери украшали великолепные, со вкусом сотканные драпировки. На стенах висели тщательно и со знанием дела подобранные картины.

Хрусталь, серебро, скатерти камчатного полотна каждый день присутствовали на обеденном столе, что являлось предметом зависти многих женщин, чьи мужья были менее щедрыми, чем мистер Понтелье.

Сам мистер Понтелье очень любил обходить дом, осматривая детали обстановки, чтобы определить, нет ли еще чего-то такого, что недоставало бы ему. Он высоко ценил свои вещи, главным образом потому, что они принадлежали ему, и извлекал подлинное удовольствие от созерцания живописных полотен, статуэток, кружевных занавесок – да неважно чего именно, – после того как приобрел ту или иную вещь и поместил ее среди других семейных реликвий.

По вторникам после обеда – а вторник был приемным днем у миссис Понтелье – в дом стекались многочисленные посетители: женщины, приехавшие в экипажах, на трамвае или, если погода не была жаркой и позволяло расстояние, прибывшие пешком. Их принимал светлокожий мальчик-мулат в мундире с миниатюрным серебряным подносом для визитных карточек.

Служанка в гофрированном чепце подавала гостям ликеры, кофе или шоколад, по их предпочтению. Миссис Понтелье в элегантном платье для приемов оставалась в гостиной весь день, принимая посетителей. К вечеру иногда заходили мужчины, сопровождавшие своих жен.

Такова была программа, которой миссис Понтелье следовала с религиозным рвением со времен своего бракосочетания шесть лет назад. Определенные вечера в течение недели она и ее супруг посвящали посещению оперы или иногда драматического театра. Мистер Понтелье уходил из дому по утрам между девятью и десятью часами и редко возвращался раньше половины седьмого или семи часов вечера. Обед подавали в половине седьмого.

В один из вторников вечером несколько недель спустя после их возвращения с Гранд Айл мистер Понтелье и его жена сидели за столом. Они были одни. Мальчики были отправлены спать. Время от времени доносился топот их голых ножек, а затем голос няни, слегка повышенный, то протестующий, то умоляющий. Миссис Понтелье была не в своем вторничном платье для приемов, а в обычном домашнем туалете. Мистер Понтелье, человек наблюдательный в отношении таких деталей, заметил это, когда разливал суп, после чего передал супницу ожидавшему слуге.

– Ты устала, Эдна? Кого ты принимала? Было много посетителей? – спросил он.

Попробовав суп, мистер Понтелье принялся добавлять в него все, что было на столе: перец, соль, уксус, горчицу.

– Да, было много, – ответила Эдна, откровенно наслаждавшаяся супом. – Я нашла их карточки, когда вернулась домой. Я выезжала.

– Выезжала?! – воскликнул мистер Понтелье. В его голосе послышался ужас. Он посмотрел на жену через очки: – Почему? Что тебя заставило уехать из дому во вторник? Что тебе нужно было сделать?

– Ничего. Я просто хотела уехать, и я уехала, – усмехнулась Эдна.

– Что ж, надеюсь, ты нашла подходящий предлог, – сказал ее муж, немного успокоившись после того, как он добавил в суп чуточку кайенского перца.

– Я никакого предлога не искала. – Эдна улыбнулась. – Я попросила Джо передать, что меня нет, вот и все.

– Но, дорогая, мне казалось, что ты уже понимаешь, что люди так не поступают. Мы должны соблюдать lescon venances[25], если мы хотим когда-то преуспеть в жизни. Если ты сочла, что тебе надо уехать сегодня из дому, ты должна была придумать какое-нибудь приемлемое объяснение своего отсутствия… Этот суп совершенно невозможно есть. Странно, как эта женщина так и не научилась готовить приличный суп. В благотворительной столовой и то кормят лучше. Миссис Белтроп заходила?

– Принеси поднос с карточками, Джо. Я не помню, кто приходил.

Мальчик вышел и через минуту вернулся с крошечным серебряным подносом, заваленным дамскими визитными карточками. Он протянул поднос Эдне.

– Передай его мистеру Понтелье, – попросила она.

Джо повернулся к мистеру Понтелье и забрал супницу.

Тот просмотрел имена гостей своей жены, читая некоторые вслух и делая комментарии:

– Дочери Деласидас. Я утром достаточно поработал с фьючерсами для их отца. Симпатичные девушки. Пора им замуж выходить. Миссис Белтроп. Я говорю тебе, Эдна, что это значит. Нельзя позволять себе пренебрежительно относиться к миссис Белтроп. Пойми, Белтроп может купить и продать нас десятки раз. Его бизнес стоит кругленькую сумму. Напиши ей записку. Миссис Джеймс Хайкэмп. Ох! Чем меньше ты будешь иметь дело с миссис Хайкэмп, тем лучше. Мадам Лафорс.