Подхватив ее под ягодицы и все так же жадно целуя, Никос поднял Серену на руки, а она с не меньшей страстью отвечала на его ласки, охотно обвив ногами его талию и вновь запуская пальцы ему в волосы. Преодолев два шага, отделявшие их от кровати, Никос нарочито медленно опустил свою ношу на простыни и стянул с нее трусики, завороженно разглядывая игравшую на соблазнительных губах улыбку.

Любуясь божественными округлостями в сумраке падавшего из окна золотистого света уличных фонарей, Никос отчаянно пытался сохранить контроль над происходящим.

Серена попыталась отползти подальше, но он решительно ухватил ее за лодыжки, расстегивая ремешки туфель. Приподнявших на локтях, Серена внимательно наблюдала, как он сражается с крошечными пряжками, и, только он отбросил вторую туфлю, сразу же к нему потянулась. Охотно придвинувшись ближе, Никос навис над распростертой на кровати женщиной, снова целуя и мечтая лишь о том, чтобы прикоснуться к ней руками, которыми приходилось опираться на простыни, чтобы не давить на нее всем весом.

И тогда Серена принялась его целовать. Губы, руки, плечи… Потянув все еще надетую на нем рубашку, она начала ее стягивать, и Никос охотно уселся ей на ноги, буквально срывая с себя совершенно не нужную сейчас одежду и любуясь мгновенно потемневшими от желания глазами, что светились той же зеленью, что сердце не тронутого людьми леса в лунную ночь.

– И как я мог хоть на секунду поверить, что хотел, чтобы ты ушла?

Не успел он произнести эти слова, как сразу же судорожно втянул в себя воздух, чувствуя, как ее руки задумчиво поглаживают волосы внизу его живота. Зацепив пальцы за ремень его брюк, Серена довольно улыбнулась, безошибочно угадав, как сильно на него действуют ее легчайшие прикосновения.

– Ты правда так думаешь? – прошептала Серена, продолжая поглаживать по животу, но все так же избегая смотреть в глаза.

– Да. – Вновь повалив ее на простыни, Никос снова впился губами в сладкие губы, не желая продолжать разговор о том, в чем боялся признаться даже самому себе.

С каждой секундой ее сердце билось все быстрее. Он действительно не хотел ее отпускать? Неужели он все же что-то к ней чувствует? Пусть не любовь, а что-то другое, но все же чувствует?

Жадно отвечая на поцелуй, она впилась пальцами в мужские ягодицы, ловя губами хриплый стон наслаждения.

Он хочет ее! Действительно хочет. Стоило ей переступить порог этого дома, как от наивности и невинности не осталось и следа, и она окончательно осознала, что раз и навсегда отдала себя этому мужчине. Целиком и без остатка.

– Никос… – выдохнула она, не в силах добавить ни слова. Но как же ей сейчас хотелось сказать, что она вернулась, чтобы остаться навсегда. Ребенок накрепко связал их, и, раз в нем до сих пор горит этот огонь, возможно, однажды и он сумеет ее полюбить.

– Это уж слишком. Ты дразнишься и сводишь меня с ума.

Поймав ее руки, он прижал их к себе так крепко, что она больше не могла его гладить. А потом резко отстранился, встал, снял и небрежно отбросил оставшуюся одежду, наконец-то позволяя взглянуть на свое великолепное тело.

Как же хочется к нему прикоснуться… Слегка прищурившись, Серена разглядывала роскошную картинку, заранее предвкушая, как он к ней прижмется, потрется, войдет внутрь, заполняя без остатка…

Еще никогда в жизни она ни в чем так отчаянно не нуждалась, как сейчас нуждалась в Никосе. Завороженно разглядывая возбужденного мужчину, она чувствовала, как до предела раскаляются все ее нервные окончания.

Пару секунд Никос молча возвышался над распростертой на простынях Сереной, а потом резко подался вперед, приникая губами к ее напрягшемуся соску и заставляя судорожно выгнуться, и почти сразу же погладил по животу, спустился чуть ниже…

– Теперь моя очередь тебя подразнить, – объявил Никос, отрываясь от одного соска, чтобы поцеловать второй и одновременно проникая в нее пальцем.

– Нет! – выдохнула она между стонами и ухватила его за руку, желая, чтобы они одновременно достигли вершины блаженства.

– Да, – приказал он, мгновенно лишив ее воли к сопротивлению.

Он целовал, покусывал, полизывал, посасывал, одновременно все убыстряя движение руки, а когда сладостная пытка стала совсем нестерпимой, вдруг резко остановился и, пошире разведя ей ноги, еще раз крепко поцеловал в губы, прижимаясь напрягшейся плотью к ее изнывающему нутру.

А когда он наконец-то невыносимо медленно в нее вошел, Серена почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Неужели он сдерживается из-за ребенка? Не в силах больше терпеть, она крепко обвила его ногами, заставляя войти на всю длину. Сильные руки, опиравшиеся на кровать, чтобы на нее не давил весь вес Никоса, мгновенно задрожали, и воодушевленная Серена принялась целовать ему грудь, подбородок, щеки…

Добившись ответа, она ловила губами непонятные греческие слова и жаркое дыхание, пока их тела яростно двигались во все убыстряющемся ритме, вознося их куда-то высоко-высоко за облака. Но как же это не похоже на все, что у них было раньше… Те краткие недели между ними бурлила бешеная страсть, раз за разом сталкивая их в ненасытных объятиях, но никогда еще она не достигала пика так быстро. Со всей силой вцепившись в Никоса, Серена вжалась в него всем телом, желая, чтобы это мгновение длилось вечно.

Когда же все закончилось и они немного отдышались, Никос по-прежнему опирался на руки, не желая давить на нее всем весом, но она и так чувствовала его прикосновение каждой клеточкой тела.

– Больше ты от меня никуда не уйдешь.

Ну вот и все. Сказка закончилась. В хриплых отрывистых словах были лишь власть и сила.

Закрыв глаза, Серена мысленно заплакала. Он все еще злится. Злится и на нее, и на случайно зачатого ребенка, что вновь свел их вместе. Так может, не стоило возвращаться и принимать чудовищные условия, платя за счастье сестры своим собственным?

Проснувшись от заливавшего спальню солнечного света, Никос удивленно взглянул в окно. А ведь обычно он всегда просыпался с рассветом… Что ж, похоже, он в очередной раз подпал под влияние Серены, да и неудивительно, после такой-то ночи, когда они любили друг друга, пока оба не рухнули от изнеможения. Слегка пошевелившись, он услышал довольный женский вздох, и на него сразу же нахлынули воспоминания прошлой ночи.

– Привет, – хрипловато поздоровалась Серена, потершись о него всем телом и сворачиваясь уютным комочком под боком.

Впервые в жизни Никос проснулся в одной кровати с женщиной. До этого он всегда с утра пораньше выскальзывал и уходил, не желая вести бессмысленные разговоры о будущем. Уходил быстро и без лишних слов. И никогда никого не водил в свою собственную спальню, четко помня, почему ему не нужны длительные отношения.

Так зачем же он тогда вообще притащил к себе Серену, когда она сама хотела остановиться в отеле? Просто потому, что собирался взять ее в жены? Потому, что она носила его ребенка и отныне должна была так или иначе стать частью его жизни?