Все это время она была настолько занята, что даже не сразу осознала, что уже наступил сезон отпусков. И догадалась об этом только потому, что стала замечать вывешенные на просушку купальные полотенца, хлопавшие на ветру в окнах каждого дома, стоявшего на морском берегу. Перевозчик несколько раз в день мотался через Лейз туда и обратно, доставляя пассажиров; новое кафе «Фиш-энд-чипс» значительно расширило свое пространство за счет навеса из листов гофрированного железа, принесенных с заброшенного аэродрома. В книжный магазин заглянул Уолли и спросил, не хочет ли Кристина пойти вместе со скаутами в поход. Флоренс даже показалось, что Уолли стал слишком часто болтаться возле магазина, причем явно «выпендриваясь», как выражалась Кристина, которая, впрочем, с достоинством его приглашение отвергла, явно подражая манерам своих старших сестер.

– Между прочим, – сообщила она Флоренс, – этот Уолли за вашей стиральной доской охотится. Она им для выступления какой-то вокально-инструментальной группы нужна. Я сама видела, как он к ней в заднем коридоре принюхивался.

– Ну так пусть он ее и забирает, – сказала Флоренс. – Я все равно с ней толком обращаться не умею. А заодно, если хочет, пусть и каток для белья берет.

«Надо все-таки наконец сходить на пляж, – решила она. – Сегодня как раз четверг, магазин мы закрыли рано, и это просто безобразие – жить так близко от моря и ни разу за целую неделю даже не взглянуть на него». Хотя, если честно, Флоренс больше нравилось гулять по берегу моря зимой. Но на пляж она все-таки спустилась и даже выкупалась, продолжая себя упрекать, и даже немного постояла на солнце, отойдя подальше, на самый конец длинной косы, усыпанной разноцветной галькой. Дети, присев на корточки, выбирали самые красивые камешки и складывали их в игрушечные ведерки; взрослые мужчины резвились как дети, пытаясь кого-то поймать и бросить в море. Купленные ими газеты ветер разнес по всему пляжу. Женщины, в основном матери игравших у воды детишек, прятались от пронзительного ветра в пляжных домиках, веселой группкой стоявших поодаль и отвернутых от холодного дыхания Северного моря. Флоренс прошла по косе еще чуть дальше на север; здесь валялись выброшенные морем на берег всякие малоприятные вещи: кости – то ли людей, то ли животных, – покрытые морской пеной; обломки корабельного мусора, куски плавника. Она заметила также гниющие останки тюленя.

На пляже жители Хардборо бесстрашно смешивались с приезжими. Флоренс заметила, например, управляющего банком, который выглядел каким-то совершенно незнакомым в полосатых купальных трусах; рядом с ним были его жена и старший кассир. Мистер Кибл что-то крикнул Флоренс, и она даже ухитрилась понять – хотя из-за порывов ветра слышала его слова лишь урывками, – что если все время только работать, то совсем отупеешь, и что в этом году у него впервые возникла возможность посетить пляж. Отвечать ему не требовалось, и она пошла дальше, но вскоре услышала еще чей-то знакомый голос, на этот раз доносившийся откуда-то с суши. Оказалось, что это Рэвен, проезжая мимо на своем новом грузовичке, решил остановиться и сообщить ей, что все идет как надо, а на следующей неделе он собирается везти кое-кого из морских скаутов в Лондон на ежегодный праздник. Там они хотят заодно проверить, как продвигается строительство нового Баден-Пауэлл-хауса, а потом – и это было решено единогласно – съездить на вокзал Ливерпуль-стрит[21] и посмотреть, как поезда выныривают из-под земли.

Флоренс еще немного прошла по косе, однако идти становилось все труднее – теперь это напоминало скорее прогулку по вязкому болоту. С каждым шагом ноги Флоренс все глубже проваливались в смесь мокрого песка и гальки; казалось, косе больше не под силу выдерживать даже ее небольшой вес, и теперь она оставляла за собой глубокие следы, которые тут же наполнялись сверкающей на солнце водой. Флоренс, впрочем, находила восхитительным, что может оставить после себя хотя бы такой след. Повернув назад, она снова прошла мимо останков мертвого тюленя, миновала полоску камней, где восемьдесят лет назад один человек якобы нашел огромный кусок янтаря «величиной с собственную голову» – правда, с тех пор никто вообще никакого янтаря там не находил, – и наконец выбралась на заброшенную дорогу, куда отдыхающие обычно ходить не решались. Неровная, плохо утоптанная тропа вела от дороги вверх, на муниципальный луг, на противоположном краю которого несколько человек, в одиночку и парами, возились со своими собаками. Флоренс с удивлением отметила, что знает теперь почти всех этих людей, поскольку все они время от времени заглядывали в ее магазин. Собачники приветливо помахали ей издали, и она двинулась к ним, но, поскольку луг был совсем плоским и переход через него занимал довольно много времени, им пришлось снова призывно махать ей, приберегая приветственные улыбки до самого последнего мгновения. Продолжая одаривать ее улыбками, собачники с удовольствием прервали свои тренировки и принялись наперебой задавать ей один и тот же вопрос: когда же наконец она снова откроет свою библиотеку? Они все так давно этого ждут! Собаки были забыты; их взяли на поводок, и теперь они, презрительно отворачивая морды в сторону, плелись рядом с хозяевами. Флоренс, к своему удивлению, щедро раздавала обещания, хотя и чувствовала себя несколько неуверенно и очень жалела, что не надела туфли, когда вышла на луг, потому что теперь вынуждена была разговаривать с этими людьми босая.

В дождливые дни, когда с моря дул тяжелый влажный ветер, магазин «Старый Дом» заполняли беспорядочно сменявшие друг друга группы приунывших отпускников. Кристина, постоянно твердившая, что «эти отдыхающие только песок таскают», была с ними сурова и все советовала им поскорее определиться, что именно они хотели бы купить.

– Разрешать посетителям пролистывать или даже читать книги – одна из традиций наших книжных магазинов, – убеждала ее Флоренс. – Ты должна позволить им сколько угодно стоять возле полок и все подробно рассматривать.

Кристина парировала вопросом о том, как поступил бы, например, Дибн, если бы каждый покупатель вот так копался в его свежей рыбе. Она не раз замечала, что посетители оставляют отпечатки своих грязных пальцев на ее любимых открытках.

Айви Уэлфорд явилась с очередной ревизией бухгалтерских книг немного раньше назначенного дня. Однако ее несколько назойливое любопытство можно было счесть мерилом успеха магазина, популярность которого постоянно росла и в Хардборо, и за его пределами.

– Где вы фиксируете непроданный товар, подлежащий возврату?

– А его нет, – отвечала Флоренс. – Издатели ничего не хотят брать назад. Они не любят заключать договоры, в которых возврат товара как-то оговаривается.

– Но вот ведь у вас зафиксировано определенное количество возвращенных вам книг. Как это возможно?

– Ну, иногда покупатели заявляют, что им не понравилась уже купленная книга. Что их, скажем, сюжет шокировал. Или они обнаружили в произведении «заметный налет “социализма”».

– В таком случае стоимость этих книг должна быть записана на ваш личный счет в дебет, в графу «возврат». – Это звучало как очередное обвинение в проявленной Флоренс слабости. – Ну что ж, теперь заглянем в книгу закупок. Сто пятьдесят китайских книжных закладок из натурального шелка? По пять шиллингов каждая? Неужели это действительно так?