Кожа к коже, сердце к сердцу, руки и ноги сплетены. Он любит ее, а она его.

Он ощущал, как в ней накапливается и растет напряжение, слышал его в учащенном дыхании, в стонах, силе, с которой она сжимала ягодицы, и проникал в нее все глубже, приближая к вершине наслаждения. На пике оргазма она замерла, впившись зубами в его плечо.

Он не хотел, чтобы это заканчивалось. Хотел, чтобы длилось вечно, хотел ощущать ее сладость, чтобы ее ноги всегда обвивали его, а ногти вонзались в спину.

Но тут сознание покинуло его. Собственная разрядка толкнула в пропасть, на краю которой он стоял, сам того не ведая. Мир взорвался яркими красками. Он оказался там, где раньше никогда не бывал.

* * *

Эми проснулась в нежных объятиях Гелиоса, прижавшись лицом к его груди.

Ее охватило раскаяние.

Что она натворила? Ведь клялась не делать ничего подобного, но забыла обо всем в момент безумия.

Нужно уходить. Необходимо. Она не может оставаться здесь.

Сколько раз она просыпалась по ночам в его объятиях, и ее вновь охватывало желание заняться любовью? Сколько раз она слегка поднимала голову, чтобы встретиться с его поцелуем? И он тут же оказывался в ней, твердый и возбужденный. Не сосчитать. Иногда она просыпалась утром и гадала, уж не приснились ли ей эти ласки?

Но сейчас Гелиос дышал глубоко и ровно. Если вести себя осторожно, она прокрадется к выходу, не разбудив его. Прибежит к себе, сложит вещи и снимет номер в отеле. Да, именно так и нужно поступить. Она не может оставаться здесь теперь, когда знает, что не в силах ему противиться.

Эми так старалась держаться подальше от Гелиоса!

О боже, что она натворила!

Можно прикрываться любыми предлогами и причинами, но она поддалась соблазну, но теперь экстаз пребывания в его объятиях рассеялся, сменившись горьким вкусом во рту и сознанием собственной вины.

Нужно уходить. Прямо сейчас.

Осторожно выскользнув из его рук, Эми подвинулась к краю кровати и задерживала дыхание, пока ноги не коснулись пола.

Двигаясь почти ощупью в темноте, она нашла платье, понятия не имея, где белье, и была слишком охвачена паникой, чтобы искать долго. Кое-как натянула платье и на цыпочках направилась к двери.

– Ты ведь не убегаешь, верно?

Эми замерла в дверях. Включив лампу на прикроватном столике, Гелиос приподнялся на локте. Она медленно повернулась лицом к нему, глядя огромными наполненными болью глазами. Видеть ее спутанные волосы и прекрасное, искаженное болью лицо было невыносимо. Словно что-то острое вонзилось в нее.

– Прости, – пролепетала она. – Я знаю, с моей стороны трусливо убегать прочь.

– Так почему ты убегаешь?

– Мне не следует находиться здесь. Нам нельзя… – Она осеклась и уставилась в пол.

– Заниматься любовью?

Она едва заметно кивнула:

– Все это неправильно. Очень неправильно.

– А мне кажется, чертовски правильно.

– Знаю.

Она коротко, хрипло засмеялась, блеснув глазами.

– Я все время об этом думаю. Как может неправильное ощущаться правильным?

– Если это ощущается правильным, как оно может быть неправильным?

– Так уж получается. Ты женишься.

Он сам ни на минуту не забывал об этом. Только объятия Эми прогоняли все мысли и сопутствующую им тошноту.

У него судорожно сжался желудок. Отбросив одеяло, Гелиос встал, подошел к ней и оперся рукой о дверь, не давая сбежать. И заговорил медленно, продумывая слова перед тем, как сказать. Знал, что одно неверное слово заставит ее умчаться, как бы он ни пытался этому помешать.

– Эми, я, конечно, женюсь, но хочу только тебя.

– Мы уже обсуждали это. Не важно, чего хочешь ты или чего хочу я. Реальности ситуации это не меняет. Сегодняшняя ночь была ошибкой, которую нельзя повторять.

– Но побег тоже ничего не решит. Признай это, девочка моя. Мы должны быть вместе.

Она крепко сжала зубы.

– И что ты намерена делать? – уничтожающе спросил он, наклонившись ближе к ее посеревшему лицу. – Сбежать и взять в любовники Леандра? Таким образом ты намерена доказать, что между нами все кончено?

– Откуда ты знаешь про Леандра?

Она покачала головой и глубоко вдохнула.

– Не отвечай. Я догадываюсь.

Он не чувствовал угрызений совести за то, что искал информацию об ее молодом человеке. Гелиос заботился о тех, кто был ему небезразличен.

– Он слишком молод для тебя, Эми. Тебе не нужен мальчишка. Тебе…

– Он мой брат, – прошептала она, внезапно рассердившись. Краска гнева залила ее щеки.

Гелиос от неожиданности онемел и, отступив, провел рукой по волосам.

– Но Леандр эгонец. Твои братья англичане, как и ты.

– Я только наполовину англичанка.

– Твои родители англичане.

Разве это не так? Разве они не обсуждали это?

– Мой отец англичанин. Илейн – мама – мне не родная. Моя родная мать родом с Эгона.

Как получилось, что он этого не знает?

Эми, должно быть, разгадала направление его мыслей.

– Помнишь, однажды ты спросил, почему я одержима любовью к твоей стране?

– Ты так мне и не ответила.

Он вспомнил их беседу несколько месяцев назад, когда они только начали спать вместе. Тогда она ушла от вопроса.

– А ты и не настаивал. – Эми покачала головой со смесью грусти и гнева.

– Я не знал, что нужно настаивать. Не умею читать мысли.

– Извини.

Она беспомощно пожала плечами:

– Я очень хотела рассказать тебе, попросить помочь найти ее. Но знала, что мое признание изменит природу наших отношений.

– Что изменилось бы? – с недоумением спросил он.

С самого начала между ними пылала страсть, подобной которой он не испытывал с другими женщинами. Он никогда не просил ее уйти ночью. Любил делить свое пространство с этой невероятно сексуальной, умной, красивой женщиной. Ему нравилось, как она учила его многому из того, что знала о его собственной стране.

Но узнать, что в этой стране у нее есть корни…

– У меня от тебя нет секретов, – добавил он. Голова шла кругом.

– Если не считать бала с целью найти жену.

Гелиос втянул в себя воздух. Да, он всячески скрывал от Эми истинную цель бала. Знал, что она что-то утаивает от него, но понятия не имел, насколько это важно.

– Я боялась.

Боль снова полоснула его внутренности.