Она села на пол возле Спенсера и Дуга, положила на колени альбом и открыла его. А потом стала переворачивать страницы одну за другой, разглядывая газетные вырезки и листовки.

– Что ты ищешь? – спросил Спенсер, глядя через её колено.

– Рекламу, – только и ответила Хеди, боясь, что, если озвучить идею вслух, та точно окажется неверной.

Она читала, и правые страницы начали приподниматься сами. Они словно хотели, чтобы их перевернули. Хеди поняла сигнал и стала листать быстрее, бегло просматривая годы прославленных выступлений Великолепного Джона Санга, фокусника. Но потом страницы стали переворачиваться с ещё большей силой.

– Это не я делаю! – воскликнула Хеди, убрав руки.

Страницы лихорадочно переворачивались, словно альбом обрёл собственный разум, и откуда-то налетел порыв ветра. Хеди столкнула альбом с колен и отползла назад. Спенсер спрятал голову в медвежьей шерсти.

Ветер вдруг раскрыл окно, и в комнату ворвался морозный воздух. Из альбома выпала страница и взлетела, поднимаясь всё выше. Она порхала туда-сюда, словно птица, которая не желала, чтобы её поймали, но, когда она оказалась между Стэном и стеной, олень резко запрокинул голову и кончиком рога прижал её.

– О, молодец, Стэнли! – поздравил Дуг своего приятеля.

Ветер стих так же быстро, как и поднялся. Стэн убрал рог, и страница спокойно опустилась на пол.

– Что это было? – удивился Спенсер. – Это альбом сделал?

– Может быть, бабушка Роуз? – задумчиво протянула Хеди.

Стэн скептически покачал головой:

– Такое я здесь вижу впервые.

Ребята присели возле страницы из альбома, и у Хеди перехватило дыхание. Вот оно. Что бы ни вырвало из книги эту страницу, оно точно знало, что нужно Хеди: статья, которую она прочитала в первую ночь.

Статья о фокуснике, знаменитым трюком которого было отрубание собственной головы – а потом он, как ни в чём не бывало, приставлял её обратно. Он называл себя Потрясающий Альберт Никто.

– Дедушка Джон знал его! – воскликнул Спенсер. Он показал на фотографию группы из пяти фокусников в плащах, весело подбрасывавших в воздух цилиндры. Подпись гласила, что между Биврёстскими Братьями (Андерсом и Мортеном) и Потрясающим Альбертом Никто стояли Умопомрачительные Братья Санг – молодые дедушка Джон и дядя Питер.

– По-моему, это нам не слишком поможет, – проговорила Хеди, чувствуя себя как сдувшийся шарик.

Впрочем, она продолжила читать. Статья оказалась некрологом – короткой биографической справкой о человеке, который…

– Умер, – прошептала Хеди. – Альберт Никто умер.

Мало было призрачного холода – теперь Хеди и Спенсер ещё и знали, кто такой Альберт Никто, так что спали они совсем плохо. Утром ребята встали поздно, чувствуя себя как один из замороженных ужинов от миссис Вилемс. Хеди по примеру Спенсера обернулась в шерстяное одеяло поверх одежды, и они спустились на завтрак, закутанные, словно гусеницы в коконах.

– Это что ещё такое? – спросил дедушка Джон, искоса смотря на одеяла.

– По-моему, мы подхватили простуду, – сказала Хеди, что отчасти даже было правдой.

– А вчерашний суп ещё остался? – с надеждой произнёс Спенсер.

Супа не было, но дедушка Джон заварил им чай с мёдом и лимоном, и они ели тёплый тост кусок за куском, пока не закончилась буханка.

Миссис Вилемс пришла, когда они заканчивали мыть посуду; она весело крикнула «Здравствуйте» и повесила свой плащ на крюк у чёрного хода. Хеди почувствовала, что она разглядывает их – следит, как они неуклюже пытаются расставить тарелки, придерживая одеяла одной рукой.

Женщина нахмурилась и поднесла руку ко лбу Хеди, потом к обеим щекам.

– Простуда, – проговорила она. Хеди поняла, что миссис Вилемс, судя по всему, знает о призраке-пианисте. – Тебе надо на улицу. На солнце.

– Миссис Вилемс, я сомневаюсь, что прогулки на холоде – хорошая идея при простуде, – запротестовал дедушка Джон, остановившись на пороге двери в кабинет.

– Да и солнца сегодня как-то мало, – с сомнением добавила Хеди.

– От этой простуды помогает солнечный свет, – настойчиво повторила миссис Вилемс. – Можете кутаться сколько угодно, это не поможет. Не беспокойтесь, мистер Санг, я за ними присмотрю. Спенсер? – Она поманила его пальцем и, хмурясь, ощупала его щёки. – Вам тоже нужно солнце, молодой человек.

Открыв кухонную дверь, миссис Вилемс посмотрела в небо, неподвижное, как статуи на крыше дедушки Джона. Вдалеке виднелась широкая полоска голубого неба. Она показала пальцем в сад.

– В этом доме и так много всего холодного, – тихо сказала женщина, когда ребята вышли на улицу. – Не надо становиться такими же.

После этих слов Хеди забеспокоилась ещё сильнее.

– Пойдём, посмотрим снова на эти статуи, – предложил Спенсер, подталкивая её в бок.

Опавший платан возвышался над садом, который спускался по склону холма. Ребята пошли по тропинке, ведущей от дома, скользкой от старого снега и полузаросшей. Над тропинкой шла высокая деревянная арка с шипами, которые летом превращались в туннель из роз.

Через сад проходили две стены. Одна – низкая, из кирпича, за ней виднелся маленький пустой огородик. Вторая, дальше по тропинке, была выше и более старой; за ней пряталась беспорядочная коллекция больших каменных статуй.

Там стоял большой китайский лев со львёнком под лапой, баран с изогнутыми рогами, который в холке был почти ростом с Хеди, и женщина в плаще, державшая чашу, которая заросла плющом. А в дальнем конце сада виднелась скамейка, на обоих концах которой сидели две статуи из чёрного камня в капюшонах; между ними было свободное место.

– Что они все здесь д-д-делают? – спросил Спенсер, стуча зубами.

– Похоже на кладбище статуй, – сказала Хеди.

Спенсер заглянул в каменную чашу, которую держала статуя, поросшая плющом.

– Хеди, посмотри-ка!

Чаша была устлана ветками и сухой травой, а внутри лежали три больших яйца. Скорлупа была тёмно-серого цвета, как галька, хотя каменными они не выглядели. Хеди с любопытством взяла одно из них, Спенсер – другое. Они оказались лёгкими.

– По-моему, это настоящие яйца, – заметила девочка.

– Но какой птицы? – спросил Спенсер.

– Слишком большие для куриных, – ответила Хеди. – Да и куриные яйца не бывают такого цвета.

Она так сильно задрожала, что едва не уронила яйцо, и положила его обратно в чашу, чтобы не разбить. Пальцы на ногах и руках начали неметь.

– У тебя губы синюшные, – сказал Спенсер, сунув яйцо в карман пальто. – Мы превращаемся в привидений из-за того, что потрогали Симона?

– Не может быть, – возразила Хеди, пытаясь храбриться. – Привидения – это духи мёртвых людей, а не живые, которых превратили в духов.

– Но что, если мы превращаемся во что-то среднее? – встревожился Спенсер.

– Мы ни во что не превращаемся, – уверенно ответила Хеди; впрочем, на самом деле она была не так уверена.

Она потёрла щёки.

– Миссис Вилемс сказала, что нам