— Это большая честь, Командующий Гунэис. Но я не могу… — начала Тара.

— Не смотря на ваше низкое происхождение, я принял решение советовать вас на должность Главы градозащитников Омакпайи, — перебил он.

«Глава градозащитников Омакпайи», — повторила Тара про себя. Но ведь эта должность занята… От дурного предчувствия сжалось сердце.

— Думаю, саор[20] Эллор Батис прислушается к моему мнению. Вы у него на хорошем счету и уже имеете некоторое представление о делах в Омакпайе, — продолжал Гунэис.

— Разрешите узнать, что произошло с Главой градозащитников Омакпайи? Почему его потребовалось сменить? — спросила Тара и едва узнала свой голос. Сдавленный, хрипловатый, он раздирал ей горло.

Командующий медлил с ответом. Писарь отвёл взгляд, уткнулся в бумаги.

— Он мёртв, — с тенью сочувствия сказал Гунэис. — Убит.

Убит?! Внутри всё оборвалось. Перед внутренним взором Тары возникла нежная улыбка Софэна, его проницательные голубые глаза, она помнила каждую морщинку на его немолодом, но привлекательном лице, каждый боевой шрам на его теле. Звуки потонули в дребезжащем гудении. Словно через стену Тара слышала слова Командующего:

— Сегодня днём. В собственном кабинете.

— Убийца найден?

Гунэис отрицательно помотал головой.

Боль утраты рвала душу. Глаза жгло, но слёзы так и не навернулись. Тара молчала.

— Мои соболезнования, Тара, — сказал Командующий, подходя ближе.

Он протянул руку, но так и не решился положить её на плечо Таре. Слухи о близившемся обручении с Софэном дошли и до него.

Нарис ответила коротким кивком на проявление сочувствия. Мир её грёз рухнул одним махом. Одной смертью. Безвозвратной потерей самого лучшего, что случилось за её жизнь.

— Мне жаль, что я вынужден просить вас занять его должность, — сказал Гунэис, — Я пойму, если вы откажите. Но я не знаю никого, кроме вас, кто смог бы навести порядок в Омакпайе.

Тара до боли в пальцах сжала кулаки. Боль утраты переполняла сердце, затягивало в омут невыносимого отчаяния. Разум уцепился за единственную возможность существовать дальше. Она обязана была найти убийцу. Обязана отплатить ему за смерть любимого.

— Я отправляюсь в Омакпайю немедленно. Лично казню всех причастных, — твёрдо произнесла Нарис. И гул в ушах наконец стих.

— Рад видеть ваше рвение, — перешёл на деловой тон Командующий Гунэис. — Но на заверение нужных бумаг уйдёт время.

— Слишком много времени. Убийца успеет скрыть следы и сбежать от правосудия.

Гунэис задумался, оценивающе глядя на Тару. Она не позволила себе ни единого проявления слабости. Не могла позволить.

— Хорошо, — произнёс он. — Я отправлю голубя деснице Лорэду. Он вас примет. К сожалению, не могу дать людей. Все нужны мне здесь, на охране Лоэтрака и его дочери. Ваш заместитель — Ши может отправиться с вами.

— Принято, — ответила Тара. — С посыльным Зэром пришлите необходимые бумаги. Разрешите идти?

— Разрешаю.

Выйдя из кабинета, Тара встретилась с внимательными глазами Ши и отвела взгляд. Быстрым шагом она направилась к лестнице, заплетая волосы в тугую косу.

Сейчас она не могла произнести главного вслух, чтобы не разрыдаться. Она запретила себе слёзы. Запретила, пока не отомстит за смерть любимого.

— Седлай коней. Мы отправляемся в Омакпайю. Встретимся у главных ворот, — отчеканила она, когда тэпат с ней поравнялся.

— Сотница Тара Нарис, разрешите узнать: что происходит? — серьёзно спросил Ши.

Нарис остановилась, опустила взгляд на своё одеяние. Платье было для неё символом новой мирной жизни. Жизни с любимым человеком.

— Поздравь меня с повышением. Теперь моя должность… — Голос Тары был мёртвым, без единой интонации. — Глава градозащитников Омакпайи.

— Что?! Почему? Что сказал Командующий Гунэис? — Ши поймал её ладонь, легонько сжал.

Нарис не могла ответить. Ей до спазма в горле не хотелось произносить ужасную весть вслух. Казалось, признайся она, и надежда на какую-то нелепую ошибку или дурную шутку испарится. Смерть возлюбленного станет реальной и бесповоротной.

— Тара, что с вами? — осторожно спросил Ши. Воительница подняла голову и посмотрела в его карие глаза, сглотнула подступивший к горлу ком.

— Его убили. — Её голос звенел сталью. — Софэна убили.

Тара вырвала руку из окаменевших пальцев тэпата и начала быстро спускаться, не дав другу произнести слова утешения.

Слёзы так и не потекли.

[19]Тхаитран! — выражение искренней благодарности

[20]Саор — уважительное обращение к аристократу, потомку золотого рода мужского пола

[17]Саора — уважительное обращение к аристократке, потомку золотого рода женского пола

Даже в голодные годы находятся люди, которые подбирают раненых птиц — не для того чтобы съесть, а чтобы вернуть им возможность летать.

— «Годы Кровавой войны», Ипюр Шоробис

24 посевен 299 года эпохи Лунного Древа

Империя Этват, предгорье Дайяринн, клан Риар Дайядор

— Айя Сарэтис ~

Золотые змеи сливались в пугающий символ: дракон оплетал меч на фоне солнечной короны. Затмевал солнце гигантскими крыльями.

Айя резко пришла в себя.

— Затмение, — сорвалось с пересохших губ.

Воспоминания о вчерашних событиях, словно шершни из разворошённого гнезда, роились перед глазами и жалили. Жалили ядом страха. Занесённая над ней алебарда Вэса. Обугленный наконечник копья, который вонзился ей в руку.

Сарэтис почувствовала, что дрожит.

«Они пытались меня убить! — мелькнула мысль. — За что? Из-за того что я аристократка, а они нет?

Слёзы потекли, оставляя тепло на коже.

Айя хотела вытереть их рукой, но взрыв боли в кисти остановил её. Перевязанная ладонь горела.

Как теперь участвовать в тренировочных боях? Хотя какие бои? Даже выходить из комнаты было страшно. На неё напали, убили Калэйю. Убили тех девушек в казарме. Почему?

Было много вопросов. А главный — символ дракона. Символ, который впитывал кровь. Если ей не привиделось, то это была магия. Магия?

Нет. Этого не могло быть.

Айя села на кровати, обняла здоровой рукой колени и осмотрела небольшую комнату. Рядом с кроватью стояла тумба, ближе к двери — потемневший от времени деревянный стул. Из окна струился лунный свет. Была ночь. Значит, она проспала остаток дня.

В дверь постучали. Айя вздрогнула. Тут же без приглашения в комнату вошёл пожилой седовласый мужчина небольшого роста. В руке у него была какая-то склянка.