Тем временем Шон Хэнесси, слушая остальных, подтягивался, используя в качестве перекладины торчащий брус каркаса домика; это было одним из немногих развлечений, доступных ему в тюрьме «Уормвуд-Скрабс». Джэнсон озабоченно посмотрел на ирландца: как он, выдержит? Впрочем, не было никаких причин опасаться за него. Несмотря на бледность, Хэнесси казался здоровее, чем прежде. Джэнсон устроил ему короткое испытание и остался доволен физическим состоянием ирландца.

— Несомненно, ты сознаешь, — обратился к Джэнсону Андрессен, отрываясь от карт, — что только в Каменном дворце находится не меньше ста человек. Ты уверен, что у нас достаточно людей?

— Более чем достаточно, — ответил Джэнсон. — Если бы мне были нужны пятьсот гуркхов, я бы непременно их затребовал. Если бы можно было обойтись меньшим количеством народу, я не стал бы никого беспокоить напрасно. Чем меньше людей, тем меньше непредвиденных осложнений.

Отставив пластилиновую модель, Джэнсон перешел к исследованию подробных чертежей. Ему было известно, что эти чертежи дались огромным трудом. Их составили за последние сорок часов лучшие архитекторы и инженеры, собранные Фондом Свободы. В распоряжении специалистов были подробные описания тех, кому приходилось бывать во дворце, многочисленные старые фотографии и даже свежие снимки со спутников. Кроме того, были изучены архивы голландского колониального владычества. Люди Новака заверили Джэнсона, что считают план «вполне достоверным» в большинстве деталей. Но они также предупредили, что некоторые места, в основном относящиеся к мало используемым частям строения отображены с «меньшей степенью достоверности», а отдельные детали являются «предположительными» и «приблизительными».

«Малодостоверно». «Приблизительно». Увы, Джэнсону слишком часто приходилось слышать эти слова.

Однако какой у него выбор? Карты и модель — это все, что v них есть. Резиденция голландского генерал-губернатора была переделана из крепости, построенной на скале, поднявшейся на триста футов над уровнем моря. Стены из известняка толщиной пять футов должны были выдерживать попадания ядер португальских линейных кораблей минувших веков. Над обращенными к морю стенами возвышались башни, с которых можно было вести огонь по неприятельским шхунам и корветам.

Все те, кого собрал Джэнсон в сборном домике, прекрасно понимали, что поставлено на карту. Понимали, с какими препятствиями им придется столкнуться, чтобы остановить машину, приведенную в действие Халифом. И не будет никакого смысла в том, что они добавят к жизни Петера Новака свои собственные.

Пришла пора сделать последние наставления. Джэнсон встал; переполнявшее его возбуждение не позволяло ему усидеть на месте.

— Так, Андрессен, — сказал он, — давай поговорим об особенностях рельефа.

Рыжебородый норвежец развернул большие листы карт и провел длинным пальцем вдоль горного массива с самой высокой точкой, пиком Пикуру Такала, достигающим почти десяти тысяч футов, а затем по плато, выложенному глинистым сланцем и гнейсом. Указав на муссоны, дующие с северо-запада, Андрессен похлопал ладонью по крупномасштабной карте Адамовой горы.

— Эта территория освоена совсем недавно. Нам вряд ли придется столкнуться с совершенными системами охраны и наблюдения. Но подходы ко дворцу защищены самой природой.

— Рекомендуемый маршрут подлета?

— Над джунглями Никалы, если Буревестник не возражает.

Это было заслуженное прозвище Гонваны, отмечающее его умение вести самолет, почти касаясь земли, как летает над гребнями волн буревестник.

— Буревестник не возражает, — ответил Гонвана, приоткрывая рот и в зловещей усмешке демонстрируя зубы цвета слоновой кости.

— Далее, — продолжал Андрессен, — если мы сможем продержаться приблизительно четыре часа, нам практически гарантирована сплошная облачность. Что, естественно, очень желательно с точки зрения обеспечения секретности.

— Ты имеешь в виду прыжок с большой высоты сквозь сплошную облачность? — спросил Хэнесси. — Вслепую?

— Прыжок веры, — подтвердил норвежец. — Это как религия. Как объятия Господа Бога.

— Бегорра, я считал, мы коммандос, а не самоубийцы, — выругался Хэнесси. — Скажи мне, Пол, и какой дурак, черт побери, согласится выполнить этот прыжок?

Ирландец с искренним беспокойством обвел взглядом своих товарищей.

Джэнсон посмотрел на Катсариса.

— Ты, — сказал он греку. — И я.

Некоторое время Катсарис молча смотрел на него.

— Это я как-нибудь переживу, — наконец сказал он.

— Твоими бы устами, — усмехнулся Хэнесси.

Укладка парашюта — своего рода ритуал, священнодействие. К тому времени как новичок покидает лагерь подготовки парашютистов, этот обряд уже успевает укорениться в нем так же прочно, как привычка чистить зубы и мыть руки.

Укладывать свои парашюты Джэнсон и Катсарис удалились в соседний ангар. Первым делом они расстелили купола и стропы на просторном бетонном полу и попрыскали силиконовой смазкой на вытяжное кольцо, карабины и пряжки. Следующие действия выполнялись автоматически. Купол был сшит из черного нейлона, обладающего нулевой пористостью. Плюхнувшись на сложенный парашют, Джэнсон принялся кататься по складкам, выдавливая из них воздух. Затем он распрямил управляющие стропы и обхваты и сложил сплющенный купол, обеспечивая его последовательное раскрытие, следя за тем, чтобы стропы находились с внешней стороны складок. После чего, наконец, Джэнсон убрал парашют в черный ранец и, выдавив оставшийся воздух через наружный шов, вставил защелку в кольцо.

Катсарис своими ловкими, проворными пальцами управился вдвое быстрее.

— Предлагаю бегло осмотреть оружие, — предложил он, поворачиваясь к Джэнсону. — Предлагаю заглянуть на барахолку.

Неписаный закон отряда — каждый боец готов рисковать своей жизнью, чтобы помочь товарищу. Особое значение имеет безоговорочное равенство всех; любое предпочтение может привести к катастрофическим последствиям. Поэтому, когда его люди собирались вместе, Джэнсон говорил с ними резко и при этом дружелюбно. Но даже среди элиты есть своя элита — и даже в самом внутреннем круге совершенства есть избранный, золотой мальчик.

В свое время, почти тридцать лет назад, таким человеком был сам Джэнсон. Уже через пару недель после того, как он попал в учебный лагерь «Морских львов» в Литтл-Крике, Алан Демарест выделил его из всех новобранцев и перевел в отряд отборных, живших по особо строгому распорядку и все свое время посвящавших совершенствованию боевых навыков. Этот отряд редел и редел — один за другим товарищи Джэнсона, не выдержавшие жесточайшего режима подготовки, отсеивались, — пока в конце концов Демарест не оставил его одного для интенсивных занятий один на один.

Твои пальцы — это оружие! Ничем их не стесняй. Половина способностей воина заключена в его руках.