еще совсем маленький, поэтому не помню жизни без него.

– Ты умеешь играть?

– Немного, – ответил я. – Раньше неплохо получалось.

– Сыграй что-нибудь.

– С удовольствием. – Я устроился на скамейке и заиграл «Пламя и дождь» Джеймса Тейлора. – Ну как? – закончил я.

– Замечательно, – сказала она. – Обожаю эту песню.

– И я. В ней есть душа.

– Как и в тебе, – заметила Рейчел.

Мы вернулись к уборке.

Под руку мне попались три коробки с нотами, большая часть которых все еще хранилась в моей памяти. Я их обтер и сложил рядом с пианино, чтобы, как и инструмент, отправить домой.

Нашлось еще несколько виниловых пластинок из детства. Саундтреки из мюзиклов «Юг Тихого океана» и «Камелот», «Взбитые сливки и другие удовольствия» Герба Алперта. Некогда от вида девушки на обложке мои мужские гормоны начинали рвать и метать. Я поднял альбом Герба Алперта, чтобы показать его Рейчел.

– Видела такой? Легендарная обложка.

Она отрицательно покачала головой.

– Симпатичная. Послушаем?

– Конечно. – Я поставил пластинку, и комната заполнилась звучанием духовых инструментов.

– От музыки у меня поднимается настроение, – отозвалась Рейчел.

Я взглянул на это искренне счастливое лицо и тоже улыбнулся.

* * *

Около часа дня Рейчел уехала в ближайший гастроном, чтобы купить что-нибудь на обед. За это время я успел заполнить мусором еще три мешка. Увидев Рейчел в окно, я поспешил открыть ей дверь.

– Спасибо. – Она прошла на кухню и поставила продукты на стол. – Извини, что так долго. Там такая очередь была. Я взяла нам по коле, – она протянула бутылку.

Мы сели за стол и Рейчел склонила голову в молитве. Мгновение спустя она подняла глаза и улыбнулась мне.

– Ты всегда молишься? – спросил я.

– Я всегда благодарю, – ответила она.

Я попытался вспомнить, когда последний раз читал молитву, но так и не смог.

Мы приступили к еде. Через минуту Рейчел сказала:

– Я позвонила Брэндону, пока стояла в очереди.

– И?

– Он не обрадовался, – еле слышно вздохнула она. – Мягко говоря. Вообще-то он разозлился. Пытался меня отговорить.

– Из-за меня?

– Нет. Просто хотел, чтобы я вернулась. И переживает, что много денег уйдет на бензин.

– Его волнует стоимость бензина? А то, что ты едешь в Аризону с другим мужчиной, его не волнует?

Она смущенно посмотрела на меня.

– Про тебя я ему не рассказывала.

– Ясно, значит, его волнует бензин, а не то, что ты едешь одна в другой штат?

– Ему не все равно, – возразила она. – Просто мужчины не умеют правильно выражать мысли.

– Не стоит обобщать, – возмутился я. – В большинстве своем мужчины очень заботливые.

– А ты бы на его месте не расстроился?

– Я бы на его месте поехал с тобой.

Рейчел бесшумно выдохнула.

– Мы все равно поедем. Со своими отношениями я разберусь потом. Не надо было ему звонить. Лучше просить прощения, чем разрешения. – Она нахмурилась. – Дело в том, что мной легко манипулировать, потому что я постоянно чувствую себя виноватой. Во всем. Ничего не могу с собой поделать. Мне даже последнее печенье с тарелки стыдно взять. – Девушка покачала головой. – А Брэндон никогда себя ни в чем не винит. Однажды я спросила его, почему так, а он лишь посмеялся в ответ.

– Уверена, что хочешь поехать?

– Уверена. И знаю, что не должна позволять ему мешать мне. Если упущу этот шанс, то, возможно, никогда себе этого не прощу. Никогда его не прощу. А может, так и буду всю жизнь на него злиться. Для семьи это плохо.

– Согласен, – ответил я. – Ехать нам часов девять. Если к полудню выдвинемся, к ночи будем на месте.

– Можем выехать пораньше.

– Дождемся грузчиков, я отправлю домой пианино, и сразу двинемся в путь.

– Хорошо. Я соберу вещи.

Глава тринадцатая

К шести мы вычистили больше половины комнаты. Закончили на маминой коллекции кукол – почти шесть полных коробок «Американ герлз» и аксессуаров к ним. Не знаю, когда они появились, но поскольку у нее были только сыновья, значит, покупала мать их специально для себя. Рейчел сказала, что заберет кукол, если они мне не нужны.

Мы устали и проголодались, поэтому я закрыл дом и повез Рейчел ужинать в итальянский ресторан, мимо которого проезжал несколько раз. Я рассудил, что ресторан должен быть неплохим – всегда полная парковка и в зале много народа.

Официантка провела нас к небольшому, освещенному свечами столику в углу зала. Я выдвинул стул для Рейчел, а сам сел напротив. Она казалась немного встревоженной.

– Ты в порядке? – спросил я.

– Все хорошо, – ответила она, но, открыв меню, помрачнела еще больше.

– Точно?

Она неубедительно кивнула.

– Тебе неловко быть со мной на людях?

Рейчел отложила меню.

– Нет. Напротив, я впервые еду куда-то с совершенно незнакомым мне человеком.

– Я не совершенно незнакомый человек.

Она усмехнулась.

– Разве?

– Чисто теоретически, разве мы знаем кого-нибудь в совершенстве?

Она засмеялась.

– Будешь рассказывать мне об экзистенциализме? У нас с тобой нет истории.

– Мы только что вместе прошли через десятилетия.

– Верно.

– И нам обоим нравится Джеймс Тейлор.

– Да. С этим не поспоришь.

– Что тогда тебя беспокоит?

– Если честно, здесь очень дорого. Может, пойдем в другое место?

– Нет, нет. Здесь хорошо.

– Разделим счет пополам.

– Я сам все оплачу, – возразил я.

– Я не могу пользоваться твоей добротой.

– Что-то новенькое.

– Что?

– Хоть кто-то не хочет мной воспользоваться.

Рейчел на секунду задумалась.

– Мне кажется, такими людьми, как ты, часто пользуются.

– Какими такими?

– Добрыми.

Я глубоко вздохнул.

– Да, ты действительно плохо меня знаешь.

Она улыбнулась, снова открыла меню, пробежала глазами.

– Ты когда-нибудь пробовал – не могу прочитать – ни-ок-ки?

– Ньокки. От итальянского слова nocchio, которое дословно переводится как «деревянный сук».

– Произносится сложно, а на вкус как?

– Обычно вкусно. Правда, в американских ресторанах их не всегда правильно готовят.

– Пожалуй, рискну. А ты что будешь?

– Я буду спагетти алле ванголе, то есть с моллюсками. Тебе рекомендую взять бокальчик «Кьянти».

– Хочешь произвести на меня впечатление?

Я положил меню.

– Хочу. Получается?

– Еще как. Я ведь простая провинциальная девчонка. Макаронная фабрика в Сент-Джордже – единственное в нашем городке, что имеет хоть какое-то отношение к Италии.

К нашему столику подошла официантка, принесла воду и хлеб. Мы сделали заказ.

– Расскажешь мне о себе?

– Что бы ты хотел узнать?

– Все. – И я не лукавил. Мне действительно хотелось знать об этой женщине все.

– Ладно. С чего начать?

– С начала, – ответил я. – Потом переходи к середине и закончи концом.

Рейчел улыбнулась.

– Как ты уже знаешь, живу я недалеко от Сент-Джорджа, в Айвинсе. Ты