тысячами и тысячами фанатов. Потом зашла на твою страничку в «Фейсбуке». У тебя почти миллион подписчиков. И мне стало так неловко.

– Отчего?

– Оттого, что спрашивала, чем ты зарабатываешь на жизнь. Я же не знала, что ты такой знаменитый и твои книги расходятся миллионными тиражами.

– Если тебе приходится говорить, что ты знаменит, значит, не так уж ты и знаменит.

Она рассмеялась.

– Ну, мне-то ты мог сказать.

– Зачем? Чтобы ты стала по-другому ко мне относиться?

– Нет. Потому что это ты.

– Нет, на самом деле это не я, а всего лишь образ. Мои читатели никогда не узнают меня так, как узнала меня ты, пока разбирала весь этот хлам.

Рейчел кивнула.

– Верю.

– Знаешь, как приятно быть просто Джейкобом, а не писателем Джейкобом Черчером.

– Понимаю, – согласилась она. – Прости. Надеюсь, я ничего не испортила.

– Все по-прежнему, – улыбнулся я в ответ. – У нас надежный фундамент.

– Хочешь сказать, что я полюбила тебя до того, как узнала, что ты знаменит?

Мне понравились эти слова.

– Ну, что-то типа того.

– А если так: ты нравишься мне, несмотря на твою известность.

– Так еще лучше, – отозвался я.

Она улыбнулась.

– Да. Так и есть. На этом твои пятнадцать минут славы закончились. Теперь за работу.

Я хихикнул.

– Ты говоришь, как мой агент.

* * *

Сидя на полу рядом со скамейкой для пианино, я разбирал новогодние игрушки, и вдруг Рейчел сказала:

– Смотри-ка, что я нашла.

Я оглянулся. В руках она держала открытую коробку.

– Что это?

Она протянула находку мне.

– Это дневник.

Я взял коробку. Внутри лежала записная книжка в кожаном переплете, размером с один из моих карманных романов. Тиснеными золотыми буквами на обложке переливалось слово «ДНЕВНИК». Я открыл его. Старая линованная бумага была исписана изящным женским почерком, преимущественно красными чернилами. Я начал читать.

11 июня 1986 г.

Дорогой Дневник!

Я завожу новый дневник, потому что начинаю новую жизнь. Мне страшно оттого, что уже завтра все изменится. Утром я уезжаю. Когда вернусь, да и примут ли меня обратно, не знаю. Родители отправляют меня в Солт-Лейк-Сити, чтобы ребенка я родила там. Женщина, которая организует мое пребывание в городе, сказала, что сначала я должна познакомиться с людьми, у которых буду жить, но мать торопится, потому что ей кажется, будто уже заметен живот, хотя еще только одиннадцатая неделя. Вчера за ужином родители спорили, как лучше говорить: что отправили меня пожить к тетке или определили учиться в спецшколу. Остановились на последнем, потому что первый вариант родственники быстро раскусят. Меня тоже попросили придерживаться этой версии. Они меня стыдятся. И этого ребенка, который скоро появится на свет, я ношу с позором. Прости меня, малыш. Питер так и не объявился. Мне его не хватает.

Ноэль

– Ноэль, – повторил я и посмотрел на Рейчел. – По-моему, твою маму звали Ноэль. Кажется, это дневник твоей матери.

Рейчел поднялась.

– Моей матери? – она чуть ли не бегом ринулась ко мне. – Ее звали Ноэль?

В дневнике оказалось три фотографии. Я их достал. На первой моя семья. Мама, папа, я и Чарльз. На вид мне около четырех, значит, снимок сделан незадолго до смерти брата. Родители еще молоды. Я сижу на коленях у матери. Она выглядит совсем не такой, какой я ее помню. Мать не только моложе, у нее блестят глаза. Родители улыбаются, но кажутся какими-то чужими.

На другой карточке молодой человек лет девятнадцати или двадцати сидит верхом на мотоцикле. У него длинные черные волосы. Одет он в кожаную куртку. Глаза светятся уверенностью.

– Интересно, кто это, – пробубнил я.

Достал следующий снимок и оцепенел. Это была она. Женщина из моих снов. Настоящая, прямо передо мной, как живая. Рядом мой отец. Они на кухне, и он готовится задуть свечи на именинном торте. За столом девушка со слегка выпирающим животом. У нее на коленях сижу я.

Рейчел ахнула.

– Это она. Это мама…

Я отдал снимок ей.

– Боже мой… – на глаза у нее навернулись слезы. Она закрыла рот рукой и заплакала.

Я выждал немного, а потом приобнял ее одной рукой.

– Ты в порядке?

– Не могу поверить, что это она. Мы с ней так похожи. – Рейчел, будто зеркало, держала перед собой фотографию и не могла оторвать от нее глаз.

– У вас одинаковые черты лица.

Рейчел вытерла слезы.

– Не могу поверить. – Прижалась к моему плечу и разрыдалась. Я обнял ее, нежно поглаживая по спине и успокаивая. А она не переставала повторять:

– Настоящая. Настоящая.

Я снова вернулся ко второму снимку.

– Похоже, это твой отец.

Она взяла у меня фотографию и стала пристально ее разглядывать. Потом развернула. На обратной стороне тем же почерком, что и в дневнике, было выведено одно-единственное слово:

Питер

Я посмотрел на фото, потом на Рейчел.

– Какое-то сходство есть, – заключил я.

Глаза ее снова налились слезами. Справившись с ними, она сказала:

– Я должна с ней встретиться. У меня к ней столько вопросов.

Я глубоко вздохнул.

– Теперь я знаю, почему при первой нашей встрече ты показалась мне такой знакомой. Та девушка из моих снов – это твоя мать.

Глава пятнадцатая

Девушка из моих снов действительно существовала. В каком-то смысле мы с Рейчел испытали одинаковые эмоции: почти всю жизнь мы искали одну и ту же женщину, и вот внезапно она нашлась, запечатленная на пленку фотоаппарата. Невероятные ощущения – все равно что увидеть снимок снежного человека или лох-несского чудовища.

Я начал вслух читать дневник Ноэль.

18 июня 1986 г.

Дорогой Дневник!

Дом, куда меня отправили, принадлежит семье Черчеров. Он небольшой, но удобный. Хозяева милые люди. Скотт работает в социальной службе, поэтому я и оказалась здесь. Он добрый. Его жена, Рут, тихая, но со мной приветлива. Не знаю, нравится ли ей то, что я живу с ними. У них два мальчика: Чарльзу восемь, он очень активный, а милашке Джейкобу всего четыре. Его второе имя Кристиан. Кристиан Черчер. Как же это мило. Он прелестный ребенок, я ему сразу приглянулась. Надеюсь, мы подружимся. От Питера так ничего и нет. Где же он?

Ноэль

Я взглянул на Рейчел, она слушала, раскрыв рот, и явно ждала продолжения. Я перевернул страницу.

25 июня 1986 г.

Дорогой Дневник!

Питер меня бросил. Я звонила своей подруге Дайане. Она видела его с другой. С Ребеккой. Такое чувство, будто меня сбила машина и уехала,