Да ладно, говорит он.

Правда, прости.

Ничего страшного.

Коннелл отъезжает. Он вроде бы отмахнулся от того, что случилось, но ее это почему-то не удовлетворяет. Она хочет, чтобы он осмыслил произошедшее прежде, чем она сделает следующий шаг, или ей просто хочется выставить себя безвинной мученицей.

Я вела себя неприемлемо, говорит она.

Да ладно, ты просто напилась.

Это не оправдание.

И здорово слетела с катушек, говорит он, а я это слишком поздно понял.

Да. Я типа как на тебя набросилась.

Теперь уже он смеется. Она подтянула колени к груди, обхватила ладонями локти.

Ты на меня не набрасывалась, говорит он. Просто такое бывает.

А случилось вот что. Коннелл отвез Марианну на день рождения в дом их общего друга. Они договорились, что останутся на ночь, а утром Коннелл отвезет ее обратно. По дороге они слушали Vampire Weekend, Марианна прихлебывала джин из серебряной фляжки и рассуждала об администрации Рейгана. Ты напьешься, предупредил ее Коннелл еще в машине. Знаешь, а у тебя очень славное лицо, сказала она. Мне и другие это говорили про твое лицо.

К полуночи Коннелл куда-то отошел, а Марианна обнаружила в сарае своих подружек Пегги и Джоанну. Они все вместе пили куантро прямо из бутылки и курили. На Пегги была потертая кожаная куртка и полосатые льняные брючки. Волосы рассыпались по плечам, она все время запускала в них руку и перебрасывала на одну сторону. Джоанна сидела на морозильной камере, ноги в одних носках. На ней был длинный бесформенный балахон, типа платья для беременных, а под ним – блузка. Марианна прислонилась к стиральной машине и вытащила из кармана фляжку. Пегги с Джоанной обсуждали мужские моды, особенно представления своих знакомых мужчин о моде. Марианна стояла, прислонившись к стиральной машине, гоняла джин во рту и прислушивалась к разговору.

Пегги с Джоанной тоже изучали политологию, как и Марианна. Джоанна уже решила, что диплом будет писать про Джеймса Коннолли и Ирландский конгресс профсоюзов. Она постоянно советует Марианне книги и статьи, которые та читает или просматривает или читает синопсисы. Джоанну считают серьезным человеком, так оно и есть, но при этом иногда она просто смешная. Пегги не «врубается» в Джоаннины шуточки, потому что харизма у Пегги буйная и сексуальная, а с юмором у нее плохо. На одной вечеринке перед Рождеством, в туалете у их приятеля Деклана, Пегги насыпала Марианне дорожку кокаина, и Марианна ее вдохнула – может, правда, не всю. На ее настроении это почти никак не сказалось, вот разве что она потом еще много дней переходила от восхищения собственной лихостью к ощущению вины. Джоанне она об этом не рассказала. Она знала, что Джоанна ее осудит, потому что Марианна и сама себя осуждала, вот только если Джоанна что-то осуждает, она никогда сама этого не делает.

Джоанна хочет стать журналисткой, а Пегги, похоже, вообще не хочет работать. Пока у нее никаких проблем, потому что она постоянно встречается с мужчинами, которые готовы ей помогать материально – покупать сумочки и дорогие наркотики. Она любит поклонников постарше, из банков или бухгалтерских контор, лет двадцати семи, с кучей денег и умненькими подружками-адвокатами дома. Джоанна однажды спросила у Пегги, а не опасается ли она, что когда-нибудь и сама станет двадцатисемилетней теткой, дружок которой всю ночь нюхает кокаин с малолеткой. Пегги ничуточки не обиделась, ей это показалось смешным. Сказала, что к тому времени выйдет замуж за русского олигарха и ей будет совершенно плевать, какие там у него подружки. Марианну это натолкнуло на размышления о том, чем она сама займется, когда доучится. Вроде бы для нее почти все пути открыты, можно даже выйти замуж за олигарха. Когда она по вечерам выходит в люди, мужчины на улице кричат ей вслед жуткие пошлости – значит, им не стыдно ее желать, скорее наоборот. В колледже ей часто кажется, что ее умственным способностям вообще нет предела, ее мозг способен переработать все, что она в него загрузит, в голове будто мощная машина. Пока у нее все складывается. А вот что делать с собственной жизнью дальше, все же непонятно.

В сарае Пегги спросила, где Коннелл.

Наверху, сказала Марианна. Полагаю, с Терезой.

Коннелл время от времени встречался с их подругой Терезой. Марианна ничего не имела против Терезы, вот только заметила за собой, что раз за разом подталкивает Коннелла к тому, чтобы он сказал про Терезу какую-нибудь гадость, а он неизменно отказывается.

А он хорошо одевается, заметила Джоанна.

Да нет, ответила Пегги. Я имею в виду, что у него есть свой стиль, но в основном такой, спортивный. Сомневаюсь, что у него вообще есть костюм.

Джоанна снова поймала взгляд Марианны, и та на сей раз не уклонилась. Пегги, наблюдая за ними, напоказ сделала большой глоток куантро и вытерла рот рукой, в которой держала бутылку. Чего? – сказала она.

Ну, он же вроде как из совсем простой семьи, сказала Джоанна.

Это уже какая-то сверхделикатность, сказала Пегги. Что, если у человека другой социально-экономический статус, уже и одежду его покритиковать нельзя? Дожили.

Нет, она совсем про другое, сказала Марианна.

Мы, кстати, очень даже хорошо к нему относимся, сказала Пегги.

Марианна не могла поднять глаза ни на одну из подруг. «Мы» – это кто? – хотелось спросить ей. Но вместо этого она взяла у Пегги бутылку и сделала два больших глотка теплой, омерзительно сладкой жидкости.

Около двух часов ночи, когда она уже здорово напилась, а Пегги убедила ее выкурить на двоих косячок в туалете, Марианна увидела Коннелла на лестничной площадке третьего этажа. Больше там никого не было. Привет, сказал он. Марианна прислонилась к стене – спьяну ей очень хотелось его внимания. Коннелл стоял на ступеньку выше.

Ты тут зависал с Терезой, сказала она.

Что, правда? – сказал он. Вот интересно. Здорово у тебя фантазия разыгралась.

От тебя духами пахнет.

Терезы здесь вообще нет, сказал Коннелл. В смысле на этой вечеринке.

И тут Марианна рассмеялась. Она чувствовала себя глупо, но очень легко. Иди сюда, сказала она. Он подошел к ней и встал лицом к лицу.

Что? – сказал он.

Она тебе нравится больше, чем я? – сказала Марианна.

Он заправил прядь волос ей за ухо.

Нет, сказал он. Если честно, я вообще ее плохо знаю.

А в постели она лучше меня?

Ты пьяна, Марианна. Была бы трезвой – вообще не захотела бы знать ответ на этот вопрос.

Значит, ответ не тот, на который я надеялась, сказала Марианна.

Говорила она, по сути, первое, что придет в голову, и одновременно пыталась расстегнуть пуговицу на рубашке Коннелла, без всякого сексуального подтекста, просто из пьяного куража. Кстати, пока расстегнуть ее полностью ей не удалось.