— Фреш чистый, не разбавленный? — спросил я, совершая типичную ошибку всех покупателей: подсказывая продавцу ответ. Тайка утвердительно моргнула правым глазом. После чего нам на руки были выданы:

1) Лёд со вкусом манго;

2) Лёд со вкусом папайи;

и напиток, получивший звание «самый беззастенчивый развод в мире», а именно…

3) Лёд со вкусом мяты!

Первым в качестве фрешей усомнился Макаров:

— А что это она капает из бутылочки в стакан? Клофелин?

— Думаю, что это эссенция.

— Нет, скорее, это краситель.

— Так она же сказала, что фреш из свежих фруктов!

— Свежесть придаёт лёд, и его она не жалеет!

— Это она покупателей своих не жалеет, жаба!

Лавки с товаром, который не едят, а носят, находились по периметру торговой площади. В основном там продавали одежду, которая на острове делится на три вида. Первый — «этнические» рубашки с орнаментами, шали и шаровары с такой низкой мотнёй, что в неё можно спрятать небольшой телевизор с высунутой антенной. Второй вид — прикиды посетителей full moon party. Они обычно состоят из кислотных футболок с похабными надписями и коротких юбочек фломастерных расцветок. Третий вид одежды носят сами тайцы. Местные женщины одеты в простые платьица, а мужчины — в блёклые футболки и чёрные штаны. Никаких выкрутасов, и, Будда упаси, ничего «этнического».

Каждый из нас напялил на себя то, что отражало его внутренний мир: Миша выбрал бездонные шаровары (наверное, чтобы было куда прятать барсетку). Сергей вырядился в футболку с надписью SEX DRUGS PHANGAN. А я предпочёл шорты и рубашку в колониальном стиле. Плавки мы купили разных цветов, чтобы не перепутать. Больше всех удовольствия от покупок получил Макаров. Он так ожесточённо торговался и размахивал руками, что туристы принялись его фотографировать.

В этот момент кто-то тронул меня за руку. Я оглянулся и увидел перед собой сухощавого тайского старичка. Он был таким худым, что в любительской постановке «Гамлета» мог бы сыграть череп. Дед улыбнулся во все дёсны и поманил меня крючковатым пальцем. Я пошёл за ним. Старик дошёл до крайнего лотка с фруктами и показал на целый ряд висящих за ним настенных календарей. На всех календарях был изображён статный мужчина с проседью. Он строго смотрел на покупателей сквозь очки, будто трудовик, недовольный плохо сделанной табуреткой.

— Куда это ты исчез? — к нам присоединился взволнованный Лаптев. — А что это за чувак на плакатах? Это выставка? Слушай, давай пока не будем покупать, у Макара наличные заканчиваются!

Старик уловил наш интерес и демонстративно поклонился календарям, потом оглянулся на нас и предложил сделать то же самое. Старость надо уважать, и мы тоже слегка кивнули головами. После чего я произнёс, тщательно имитируя неподдельную грусть:

— Мы ничего покупать не будем!

Дед прищурил глаза, сделал вид, что не обиделся, и покорно поклонился. При этом он снова улыбнулся такой широкой улыбкой, что мне вспомнился Николсон в фильме «Сияние». На всякий случай я ещё раз поклонился календарям, согнув спину настолько, насколько позволил позвоночник. Тут на лице деда проступило удивление пополам с уважением. И в эту секунду со стороны, где Макаров обтяпывал свою коммерцию, послышались крики. Мы сразу же бросились на шум, и, как выяснилось, не зря.

Оказалось, Миша так увлёкся торгом, что швырнул смятую комочком купюру в торговца. Тот заверещал как заяц. Откуда ни возьмись подбежали полицейские, продавец стал им что-то взволнованно лопотать, показывая смятую купюру и тыча пальцем в Макарова. Стражи порядка тут же подскочили к Мише и, скрутив ему руки, потащили к выходу из рынка. Мы с Сергеем бежали вслед за конвоем и голосили, как арестантские жёны. Вдруг дорогу полицейским преградил всё тот же старик. Он что-то сказал их главному и показал на меня с Лаптевым и на Мишу. Тот внимательно выслушал и отдал служивым короткий приказ. Не успели мы удивиться, как полицейские подвели Макарова к календарному иконостасу и заставили кланяться. Миша начал изумлённо бить поклоны: с таким ментовским произволом он ещё не сталкивался. После трёх поклонов полицейские отпустили его и, не сказав ни слова, удалились. Ошалевший Михаил автоматически поклонился ещё два раза и посмотрел вслед полиции.

— Пацаны, что это было? У них тут культ настенных календарей или я чего-то не понимаю?

— Нет, у них культ этого мужика на календарях. Кстати, на купюрах тоже он изображён, — Лаптев раньше нас разобрался в произошедшем, — а этот дед сейчас спас тебя от тюряги.

Как выяснилось, и на календарях и на деньгах был изображён не кто иной, как король Таиланда по имени Рама Девятый. Он рулит страной с 1946 года, являясь при этом самым богатым и самым долго правящим из действующих глав государств. При этом всё население Таиланда горячо любит своего монарха и души в нём не чает. Так что мы ещё очень легко отделались: позже я услышал историю о туристе, которого посадили на несколько лет за то, что он порвал открытку с изображением короля.

— А дедуля-то красавец! Давайте у него фруктов купим! Смотрите, у него и дуриан есть, — Лаптев показал на шишковатый плод размером с футбольный мяч. — Говорят, у дуриана очень оригинальный орехово-сливовый вкус.

— Почему бы и нет? Думаю, с местным ромом он будет хорош. Ты как, Миша?

— Парни, покупайте у деда столько, сколько сможем унести!

* * *

Отягощённые фруктами и бутылками с ромом, мы подошли к массажному салону. Девушка в ярком халатике поприветствовала нас поклоном и показала на стойку с прейскурантом.

— Та-ак, что у них тут есть? — по-хозяйски пробасил Макаров. — Ага, вот, «тай-массаж», 250 бат. Недорого. Вы пойдёте или очкуете?

— Миша, давай завтра, когда у нас хотя бы руки будут свободны.

— А зачем тебе руки? Это же не ты массаж будешь делать!

Внутри салона царил полумрак. Навстречу нам вышли три тайки. От нашей делегации вперёд выступил Макаров.

— Бум-бум, о’кей?

— Сорри, нот бум-бум, массаж онли.

— Та-ак, а чего же это у вас написано «тай-массаж», а сами вы не бум-бум, а? Чё за кидалово средь бела дня?

— Миша, они не понимают. Пойдём отсюда.

— Да всё они понимают, я им сейчас покажу. Лаптев, подь сюда.

В ответ Лаптев спрятался за меня. Мишу это не смутило, и он принялся показывать тайкам, как бегают лыжники на дальних дистанциях. Девушки только хихикали и качали головами.

— Какой-то отстойный салон, я на них жалобу подам, — сказал Макаров на улице. — Поехали домой, пора выпить и закусить.

— Миша, мы ещё сувениры не купили.

— Завтра! Меня тут чуть на зону не определили, а ты со своими магнитиками…

* * *

Вечером мы переоделись в новые наряды и стали похожи на Генеральную Ассамблею ООН. Ром уже был разлит по стаканам, от нетерпения мы потирали руки, а Лаптев с загадочным видом принялся нарезать фрукты. Дошёл черёд до дуриана. Началось всё с того, что раскладной нож его не взял. Мы не поняли намёка со стороны Вселенной, и Макаров сходил на кухню за тесаком. Он с поклоном вручил нож Сергею, и тот ловким ударом расколол загадочный шишковатый плод. Дуриан маняще развалился на три части. Внутри его призывно белела мякоть, чем-то напоминающая по виду отварную куриную грудку. Но на мякоть мы внимания не обратили. Потому что главное было не в этом…