Несмотря на его угрозу продолжить разговор, Эдди попыток не предпринимал. Он делал вид, что ничего не случилось. Я тоже делала вид, что страдаю амнезией в особо тяжёлой форме.

Не класть же, в самом деле, на весы один-единственный злой поцелуй в противовес многолетней дружбе?

В конце недели, в лавке Петерфайна, случайно столкнулась с мистером Гессом. Он поинтересовался своим кроликом, что великолепно прижился среди вазонов, где кучерявились неизвестные бело голубые деревца.

Я невзначай спросила, чем он сейчас занимается. Нашёл работу в порту. Хм. Как-то не очень вязалась его внешность с работягой-грузчиком, но с моими способностями разбираться в людях, только психологические портреты писать.

Зато он, в отличие от друга Эдди, не делал вид, что забыл о нашей поездке и о том, что случилось.

— Миссис Фредкин спрашивала о вас, мистер Тидэй. Интересовалась, куда вы пропали и почему не заходите к нам. Буквально сегодня горестно вздыхала, что никто и никогда не ел её сладкие пироги с таким восторгом, как вы.

Он посмотрел на меня пристально. В чёрных глазах колыхнулась тьма.

— А я вспоминаю нашу с вами поездку, мисс Пайн. Я бы хотел однажды снова ехать, куда глаза глядят. Ловить ветер в лицо, раскидывать руки в стороны, — он говорил тихо, но так, что я почувствовала, как перехватывает дыхание.

— Надеюсь, вы больше не хотите испытать Мельту на прочность?

— Наверное, нет. Зато я бы не отказался от последствий купания в бурных водах.

Я стояла и не могла отвести от него глаз. Будто приклеили меня к полу, приколотили гвоздями. Он помнил. Он не хотел забывать. Сердце грохотало в груди, как паровой молот. Я даже испугалась, не прорвёт ли оно блузу и не вырвется ли на волю.

Пока я застыла, как мелкая зверушка перед огромным хищником, мистер Гесс учтиво поклонился и вышел.

Я перевела дух. Поймала заинтересованный взгляд мистера Петерфайна. Беззвучно застонала и чертыхнулась. Испуганно обернулась и облегчённо вздохнула.

Когда-то матушка Агнесса призывала проклятия на головы тех, кто чертыхается тайно или явно. Она манипулировала нашими неокрепшими детскими душами и оставила незаживающую рану: как только я нарушала запрет на чертыхание, сразу же сжималась и пугливо оборачивалась.

Старая ханжа каким-то непостижимым чутьём угадывала, когда мы поминали хранителя преисподней, и нещадно девочек драла за уши и косы, а мальчиков собственноручно секла розгами.

С той поры утекло много воды, а я до сих пор боялась, что старая ведьма выскочит из-за угла и прилюдно оттаскает меня за волосы.

Мистер Петерфайн усиленно надраивал витрину, делая вид, что занят делом, но блеск его глаз из- под век и заострившиеся уши говорили о том, что он не прочь узнать, о чём это старая дева мисс Пайн беседовала с незнакомцем. Не удивлюсь, если к вечеру по Лидли поползут невероятные слухи. Меланхоличный толстяк любил сенсации.

Я подавила очередной вздох и быстро купила продукты по списку, страдая и злясь на себя. Мне не очень-то улыбалось стать куклой для новых нарядов, сшитых из догадок и злословия.

Если бы я знала, что случится двумя днями позже, то не убивалась бы так. Но талантом провидицы никто из предков меня не наградил, поэтому продолжала упрекать себя и огорчаться.

Батюшка нередко изрекал великие истины с претензией на глубокую философию. «Часто мы сушим головы над ничего не значащими мелочами, раздуваем их до размера воздушного шара, — говаривал он, назидательно втыкая в меня длинный узловатый палец, — и когда к нам приходят настоящие испытания, либо понимаем, как были глупы, либо ломаемся, придавленные грузом серьёзной задачи».

Через два дня я поняла, что сплетни — это такие мелочи, на которые не стоит тратить нервы и энергию.

Гесс

Жизнь в новых условиях наладилась. Я не стремился выделиться, особо не напрягался, но обычная физическая работа помогла очистить мысли, подумать и составить хоть приблизительный план дальнейших действий.

Всё бы ничего. Кроме одного — я скучал. Не по дому и родным, и даже не по другу-бездельнику, сиятельному Бею, из-за которого я здесь очутился. Я скучал по несносной мисс Пайн. Не хватало её золотых волос, живых карих глаз и безудержной энергии с живительным запахом неограниченной силы.

Я злился, раздражался, представляя, сколько глупостей она успела сделать за то время, что мы не виделись. И, тем не менее, я скучал.

Дошёл до того, что следил издалека, приглядывал на всякий случай. С неё станется попасть в какую-нибудь очередную дурацкую историю.

Видел, как она дарит лучезарные улыбки прохожим, вдыхает украдкой запах свежей газеты, что торжественно вручал ей по утрам мальчишка-разносчик, как вежливо раскланивается с полицейским — тем самым другом Эдди, что приходил к ней с букетом. На его счастье, он к Рени не приближался. А то бы я не отказался ещё раз приложить его по голове чем-нибудь.

Не удержавшись, зашёл как бы случайно в продуктовую лавку. Кажется, она была рада меня видеть. Улыбалась, глаза блестели. Вежливая и почти безупречная. А я чувствовал раздражение от её ровности. Поэтому не отказал себе в удовольствии напомнить о поездке. И намекнуть на то, что случилось на берегу быстрой Мельты.

Как легко её вывести из равновесия. Наблюдать — чистое удовольствие. Ощущать дыхание золотистой ауры — всё равно что прикоснуться к шелковистым локонам мисс Пайн.

Главное — вовремя уйти. Оставить девушку в растерянных чувствах и раствориться в толпе. Удовлетворение — острое, рождающее улыбку. Очередная игра, в которой я обязательно выйду победителем.

Целый день я упивался отличным настроением и — что уж скрывать — энергией, которой щедро поделилась со мною Рени.

В тот же день я расстался с карьерой грузчика и нашёл работу поинтереснее: заделался неприметным клерком. Подсчитывать чужие доходы — ещё одна тренировка для мозга. С моей памятью и умением молниеносно складывать, вычитать, анализировать я мог бы стать местным гением. А лучше — самостоятельным дельцом, воротилой, если бы собирался задержаться здесь надолго. А пока устраивала схема: телодвижений делаешь меньше, а зарабатываешь больше.

Вечером, лёжа в постели, меня неожиданно настигла грусть.

Жаль, но я никогда не смогу проявить себя, возвыситься, достичь чего-то здесь, в этом странном мире, где всем правят деньги, механизмы, куча правил и ограничений. Где нет ни капли магии. Где люди просты и зачастую скучны. Их развлечения примитивны и неинтересны. Впрочем, как и у всех людишек: карты, женщины, вино.

Жаль, но таким, как мисс Рени, не стать яркой звездой. Она, хоть обвешается с ног до головы добродетелью, постоянно будет выбиваться за установленные кем-то и когда-то рамки.

Как бы то ни было, удел почти всех женщин — покоряться и находиться в тени. Тоже неоспоримый стержень, делающий разные миры чем-то похожими друг на друга.