А вот когда царица поднялась из-за стола и направилась к нам, меня будто ударили наотмашь. Ее красота ошеломляла. Осанка, легкая полуулыбка, золотой обруч, усыпанный жемчугом, блекнет от блеска ее волос, платье, украшенное затейливой вышивкой, обнажает молочные плечи… Я моргнула, тряхнула головой, посмотрела на Юльку — та только что слюни на царицу не пускала, глянула на Ярополка — стоит, хмурится, а на царицу и не смотрит, ждет, когда царь наконец доест пирожное.

— Воевода, — голос у царицы оказался низкий и хриплый, — отчего ты явился так неожиданно? Али какие плохие вести принес?

— Вести не плохие, но и не добрые, как посмотреть, — ответил Ярополк. Вот как, значит… Ладно, я ему эту недобрую весть еще припомню. — Привел пред царские очи новую ведьму.

Царица стремительно ко мне повернулась, юбки закружились вокруг стройных ножек. Стоп, откуда мне знать, что они стройные? Поди разбери под всеми этими оборками! Может, у нее кривые волосатые лапы или, вообще, как у Парнаски — копыта!

Она подошла ко мне, пробежалась глазами сверху донизу, зацепилась за ведьмин кулон, рефлекторно прижала руку к груди. Ярополк был прав, ее украшение до боли напоминало мое — та же вытянутая овальная форма, необычная мелкая огранка. Только ее камень был алым и переливался на свету, пульсируя, как живое сердце.

Я не знала, что мне делать — присесть в реверансе, отвесить поклон? Но на выручку пришла подруга.

— Боже мой, вы так прекрасны, — прошептала она со слезами на глазах. — Вы позволите нарисовать ваш портрет?

Она схватила царицу за руку и, кажется, попыталась ее поцеловать. Ярополк вмешался, оттеснил Юльку за спину, откуда она выглядывала, не сводя с царицы щенячьих глаз. Чего ее так плющит?

— Василиса, — представилась я. — А это моя подруга Юлия. Простите, ваше величество, что не знаю ваших обычаев, я из другого мира…

— И что же это за мир? — резко спросила царица.

— Там нет магии, но куда больше развита техника, — ответила я. Вспомнив слова нотариуса, добавила: — Географически наши миры одинаковы. Политическое устройство…

— Техномир, понятно, — равнодушно прервала меня царица. — Вы явились присягнуть на верность?

— Да, — ответил за меня Ярополк, все так же глядя на царя. — Василиса — новая ведьма, появилась после смерти Маргариты. Иван, что с тобой, ты болен?

— Василиса, — перебила его царица, ее голос еще понизился, хрипловатые нотки пробирали до дрожи, как звук пенопласта по стеклу. — Василиса, откуда у тебя кулон?

— Наследство Маргариты.

Царица вперилась взглядом в мое украшение, камень слегка нагрелся, потяжелел, цепочка впилась в кожу. Мне нестерпимо захотелось сорвать его с шеи.

— Отдай его мне.

— Нет.

— Отказываешь царице? А ведь пришла клясться в верности. Ты будешь служить мне верой и правдой?

— Вообще-то я не уверена, что хочу быть ведьмой. И тем более кому-то служить.

— Следи за языком, ведьма, не то быстренько его лишишься! — каркнула царица. Я отступила назад, наткнулась спиной на воеводу и сразу почувствовала себя увереннее.

— Клятва приносится царю, — с нажимом произнес Ярополк и шагнул к столику, за которым безучастно жевал царь, склонив голову. На его темных волосах, тусклых, будто припорошенных пылью, виднелся примятый след от короны. — Иван, что случилось? Почему ты молчишь?

Царь медленно повернул голову к воеводе, посмотрел спокойно и бесстрастно, указал на рог, демонстративно пожевал. Мол, когда я ем, я глух и нем.

— Я клянусь, что не собираюсь никому вредить, я всего лишь хочу спокойно жить в своем доме, — произнесла я.

— Пусть так. — Царица заслонила мужа пышными юбками, потеснила нас назад, выпроваживая из зала, слишком большого для двоих. — Можете быть свободны.

— И это все? — удивилась я.

Ярополк вытряхнул из рукава свиток, подал мне.

— «Я, Василиса, ведьма из дома на холме, клянусь в верности царю Ивану Двадцать Пятому и обещаю не мыслить и не действовать против суверенности царства, а в случае войны не становиться на сторону врага и помогать по мере сил или хотя бы держать нейтралитет», — прочитала я. — Ну, это выполнимо. С этим я согласна. Честное слово.

Ярополк повернулся к столику, за которым царь степенно допивал компот, поглядывая в окошко, но царица снова опередила воеводу. Она скользнула к царю, стянула с вялого мизинца перстенек и, всучив его мне, цепко ухватила воеводу под локоть. Я примерила нежданный подарок, перстень ладно уселся на средний палец. Ярко-зеленый камушек в золотой оправе радостно переливался в солнечных лучах. Грубоватая работа, но смотрится экзотично.

— Царь недоволен тобой, Ярополк, — прошептала тем временем царица, ведя воеводу к двери. — На границах неспокойно, в лесах видели сумертов, новая ведьма сейчас тоже некстати. Ты плохо справляешься со своими обязанностями, воевода.

Белая ручка пробежалась по плечу Ярополка, кулон жарко вспыхнул на нежной груди.

— Делаю, что могу, — сурово ответил воевода. — Коли недоволен мной царь, то пусть сам и скажет.

— Царю недосуг со всеми объясняться, — отвернулась царица. — Проводите.

Слуга распахнул перед нами двери, с грохотом захлопнул, едва не прищемив мне подол платья. Послышался скрежет засова. Ну что ж, я отделалась малой кровью. Теперь я вроде как у царя на службе, и всякие Парнаски могут утереться. Я прошла вперед пару шагов и поняла, что мои спутники не собираются меня догонять.

Ярополк уставился на закрытую дверь, нахмурив брови так, что они слились в одну густую полосу. А Юлька выглядела как ребенок, у которого отобрали конфетку. Причем не абы какую, а любимую, развернутую и уже отправленную в рот.

— Юль, ты в себе? — поинтересовалась я. — Что за цирк ты устроила? Тоже хотела послужить верой и правдой?

— Вась, она такая, такая…

— Какая? Ты же вроде в противоестественных связях не замечена. Уж я-то как лучшая подруга должна бы знать!

— Она само совершенство… Как ее зовут? — встрепенулась Юля.

— Амаранта, — ответил Ярополк.

— Ах, Амаранта, — выдохнула она.

Я внимательно посмотрела на подругу — щеки бледные, зрачки расширены. Я хорошенько тряхнула ее за плечи:

— Приди в себя!

Подруга сфокусировала на мне взгляд, поморгала.

— Нет, царица и вправду хороша, весь Голливуд бы посрамила, — согласилась я. — Но это не повод расстилаться перед ней ковриком.

— Просто я, как человек искусства, более восприимчива к красоте, — выдала Юлька. Выглядела она растерянной и несчастной, и я решила оставить ее в покое. Потом поизгаляюсь.

Мы вышли из дворца, спустились по белой лестнице. Я, честно говоря, была несколько разочарована приемом. Не то чтобы я ожидала бала в свою честь или так уж мечтала хоровод поводить, но могли бы хоть покормить. Память услужливо подкинула столик, за которым трапезничал царь: тоненькая мясная нарезка, ваза с грушами, нежная кожица, кажется, просвечивает на солнце, ломтики сыра с аккуратными круглыми дырочками… Пирожного не хотелось. Уж больно привередливо ковырялся в нем царь.