— Что это было? — Юльку трясло от испуга.

— Чтоб я знала… — Я потерла шею, на груди розовело овальное пятно, похожее на ожог. — Это из-за кулона?

Бабкино украшение искрилось на каменном полу, как еловая ветка в огне. Лихорадочные алые огоньки то вспыхивали, то гасли. Я осторожно подняла его за цепочку, вынесла из собора, искры потухли, затаились где-то в каменной мгле.

— Выбросила бы ты его, Василиса! — Ярополк снова нахмурился, от ласковой улыбки не осталось и следа. Он потер руку о штаны, поморщился, на ладони остался красный отпечаток камня.

— Не могу, — ответила я. Сунула кулон в сумочку, взяла у воеводы свечки и пошла к ступе.

Долетели мы с ветерком, но не так феерично, как в первый раз. Ступа будто привыкла к моему управлению. Я стояла, держась за гладкий деревянный край, слегка переносила вес с одной ноги на другую, и ступа послушно виляла в воздухе, как собачий хвост. Ярополк позади меня старательно выдерживал дистанцию, но я все равно всей кожей чувствовала его близость. Как же меня так угораздило? Я слегка наклонилась вперед, опершись на руки сильнее, и ступа ускорилась. Он обещал мне свидание, пусть сам об этом еще не подозревает, и я попытаюсь выжать из этого шанса максимум.

Мы приземлились во дворе перед домом, слегка примяв куст сирени. Конь Ярополка испуганно заржал, но почуяв руку хозяина, быстро успокоился. Я смотрела, как воевода гладит по шее всхрапывающего коня, ласково и успокаивающе шепчет что-то в шелковистое ухо, и понимала, что с этим надо что-то делать. Не хватало еще представлять себя на месте коня.

— Пойдем? — спросил воевода.

— Пойдем, — согласилась я. — А куда?

Мы вломились в таверну «Печальный лось» в разгар веселья. Кружки стучали по столам, в центре зала бренчал на гуслях тщедушный музыкант, за стойкой довольно лыбился парнокопытный Парнас.

При нашем появлении все затихли. Оброненный кем-то стакан жалобно дзынькнул, разбившись.

— Ведьма Василиса принесла клятву верности, — объявил воевода. — Теперь она на службе у царя. Если хоть один кудрявый волосок упадет с ее головы, отвечать будете по всей строгости закона.

Я с наслаждением выставила средний палец со сверкающим перстеньком и широким жестом обвела всю таверну, демонстрируя знак царского благоволения. Отдельно ткнула палец под нос Парнасу.

— Все понятно? — спросил Ярополк.

Невнятное мычание было ему ответом.

— И отдай мой золотой, — потребовала я у бармена. — Обслуживание тут никудышнее.

Тот помялся немного, но потом поцокал копытами куда-то наверх и вскоре положил монету на стойку. Я сгребла ее и гордой походкой направилась к выходу, держа осанку, точно царица Амаранта.

Выйдя на свежий воздух, я выдохнула. Теперь можно признаться самой себе, что мне было до дрожи в коленках страшно встречаться с людьми, желавшими мне смерти. Я с благодарностью взглянула на Ярополка.

— Спасибо, — прочувствованно сказала я.

— Пожалуйста, — ответил он. — Мне не хотелось бы снова вытаскивать тебя из костра.

— Приятно, что я тебе не безразлична, — кокетливо улыбнулась я.

— Я так понял, если ты погибнешь, вместо тебя пришлют другую ведьму, и кто знает, какой окажется она.

Я ткнула Ярополка кулачком в бок, и он засмеялся. Низкий смех отозвался мурашками на коже.

— Мне надо уехать, Василиса, — сказал он, все еще улыбаясь.

— Надолго? Ты обещал сходить в мой мир, помнишь?

— Седмицы две меня точно не будет. Надо посмотреть, что за холера в Сумеречном лесу творится. Когда вернусь, загляну к тебе. Постарайся ничего не натворить до моего возвращения.

— Я-то постараюсь, но обещать ничего не могу.

— Береги себя, — добавил он. — Ты очень… необычная ведьма.

— Я не ведьма.

Воевода усмехнулся, запрыгнул на коня и ускакал в закат. Серебристый плащ развевался на ветру, как знамя. А я поплелась домой. На ходу скинула тесные туфли, нагретая за день тропинка легонько колола босые пятки сухими травинками.

Жаль, что наше свидание с воеводой откладывается. Но, с другой стороны, я смогу как следует к нему подготовиться.

Глухой вой разбудил меня посреди ночи. Все волоски на теле встали дыбом, сердце подскочило к горлу и заколотилось.

— Вася, что это? — Юлька примчалась в мою комнату, от порога запрыгнула в постель, спряталась под одеяло.

— Понятия не имею, — прошептала я.

Вой перешел в протяжный стон. Кровать слабо задрожала, как при землетрясении, окно, скрипнув, приоткрылось. Шепот на грани слуха пробирал до дрожи. Грех взлетел на кровать, зашипел, выгнув спину, и с разбегу выпрыгнул в открытое окошко. Я вздрогнула, запустила ему вдогонку подушку.

Стон оборвался резко, будто его отрезали. Через минуту благословенной тишины Юлька выглянула из-под одеяла.

— Может, это ветер? — предположила я, сама себе не веря.

— Скорее всего. — Юлька вскинула на меня испуганный взгляд. — Я с тобой посплю сегодня.

— Ага.

Ровное дыхание подруги успокаивало, но я долго не могла уснуть, прислушиваясь к каждому шороху.

С утра я проснулась от настойчивого стука. С опаской приоткрыв дверь, выглянула в щелочку — кто знает, кого еще принесло из сказочного мира. За дверью никого не было.

— Что за чертовщина, — буркнула я, закрыла дверь, и стук сразу же возобновился. Я распахнула двери.

— Я здесь. — Голосок прозвучал снизу.

Маленький человечек, едва мне до колен, мял в руках алую шапку.

— Мне передали, у тебя есть для меня работа, ведьма.

— Домовой? — догадалась я.

Человечек кивнул, на темечке блеснула лысина размером с монетку.

— Заходи. — Я посторонилась, пропуская его в дом.

Домовой не спеша прошелся по залу, заглянул в камин, поскреб котел, задрал голову, так что куцая бороденка нацелилась прямо на дохлых летучих мышей, которых я так и не удосужилась снять.

— Еще второй этаж, — сказала я.

— Работы непочатый край! — Его глаза загорелись энтузиазмом. — Тут на пять сребреников наберется.

— Идет, — легко согласилась я. Амфибрахий уже едва умещался на горке с золотом, съезжая бледным пузом то вправо, то влево.

— Только я не люблю, когда у меня под ногами путаются. — Домовой закатал рукава, нацепил передничек в розовый горох.

— Полчаса — и мы с подругой уйдем, — сказала я. Юлька свесилась с лестницы, близоруко щурясь на гостя.

Домовой же с опаской покосился на волка. Юлька вчера водрузила его на скейтборд и катала по всему первому этажу, как она выразилась, — для смены визуального ряда. Сейчас оборотень скалился в затянутый паутиной камин — сомнительная радость.