то ли десять, то ли двадцать тысяч. Полицейские облавы проводить тут было затруднительно из-за необъятной территории и несчетного количества входов и выходов, многие из которых были тайными.

Именно поэтому пристанище здесь находили люди, сбежавшие с каторги. Ведь документы хозяева здешних квартир не спрашивали. Тут Дерзкий и подобрал себе помощника, Оську Хвастуна, пьяное до бесчувственности тело которого тащил сейчас к Стеклянному флигелю Петр Абас.

У Тряпичного флигеля стояли мальчишки кружком, в центре которого сжимал в руках трехзубый крюк и портновский нож русый паренек.

– Только подойдите, всех зарежу, – злобно обещал он малолетним грабителям.

– Эй, что тут происходит? – спросил Петр, бережно опуская Оську на замощенный брусчаткой двор.

– Твое какое дело? – сплюнул на землю самый высокий из мальчишек.

– Они деньги с меня требуют, – объяснил нищему Кешка. – А я их своими трудами заработал.

* * *

Расставшись с Анфиской, Кешка отправился бродить по дворам неизвестной ему Литейной части. Большинство дворников гнали его взашей, но кое-кого из них он все-таки сумел разжалобить несчастным видом и рассказом про горькую сиротскую судьбу. В результате добыча его была, как никогда, велика: дюжина бутылок, которые ему уступила за тридцать копеек кухарка в доме на Гагаринской, и четыре фунта тряпок, что наковырял во дворе одного из домов на Пантелеймоновской.

Конечно, «улов» не следовало сдавать сразу, а поднакопить до субботы. Но Кешка знал, что возвращаться на Воронежскую ему нельзя. И принял решение сдать свою добычу маклакам Вяземской лавры. Мать как-то обмолвилась, что там тоже живут коллеги-крючочники, а при них, естественно, скупщики. К ним Кешка и явился. Товар-то сбыл, а вот заночевать не пустили.

– Ночуют тут только артельщики, – заявил лысый, нестерпимо вонявший помоечными отбросами старичок. – Поступай давай к нам. Тогда и ночуй. А нет – скатертью дорога.

Фроська рассказывала Кешке, что когда-то и её зазывали в артель. Но она отказалась:

– Ага! Я буду в мусоре копаться, а они весь день на печи лежать. А выручку делим поровну. Накуси-выкуси!

Потому и Кешка вступить в артель отказался. Решил было идти ночевать на Горячее поле, но, выйдя во двор, был окружен мальчишками.

* * *

Петр схватил главаря ватаги мальчишек за ухо:

– Ты что, не видишь, что свой? Своих мы не грабим.

Случайно забредшим в Вяземскую лавру неминуемо грозила беда: их нещадно грабили, а если жертва сопротивлялась, могли и избить, и даже убить. Жаловаться в полицию было бесполезно.

– А зачем ты, мил человек, туда пошел? Сам виноват! – таков был ответ.

– Какой же он свой? – возразил главарь. – Впервые видим.

– Купи себе, Вика, очки. Уже месяц пацан тут обитает, – соврал Абас.

Прозвище своё – Вика – главарь не любил. Будто имя бабье. Но прилипло оно к нему намертво. А все потому, что Викентием звали.

– Ну раз месяц. И ты его знаешь…

– Знаю. Васькой звать. Давай, Васёк, пособи. Напился друг наш Оська, надо бы до койки донести…

Кешка спрятал нож за голенище. Мальчишки расступились, освобождая проход. Кешка с Петром подхватили Оську за плечи и поволокли в Стеклянный флигель.

– Меня Петром звать, – представился нищий. – Кличка Абас.

– А меня Кешкой. Кличка – Генерал. А почему вы меня защитили?

– Потому что сынок у меня был. Тоже русый. Сгорел в избе…

Они подняли бесчувственного Оську на второй этаж, потом протащили по каким-то коридорам, пока наконец не вошли в комнату примерно тех же размеров, что снимал портной Гришка Иванов. Но если на пяти квадратных саженях[4] в квартире на Воронежской ютилось трое взрослых и четверо детей, то здесь больше тридцати человек. Комната была сплошь уставлена двухэтажными деревянными нарами, под которыми тоже кто-то лежал. Пространство между нарами также было занято телами.

Заплатив по три копейки с человека за ночлег, выбрали себе место у окошка, благо народу было ещё немного.

– Хоть будет чем дышать, – пояснил выбор Петр.

Оську запихнули вниз, под нары. Кешке Петр велел залезть на верхний ярус, рубашку сунуть под голову вместо подушки, а крюк положить между ног.

– Не то украдут.

В комнате, заполненной тремя десятками сильно выпивших людей, дышать было нечем, оттого Кешке долго не спалось. Покрутившись пару часов, он спустился с нар на пол.

– Что? Не спится на новом месте? – окликнул его Петр. – Что ж, пойдем покурим.

Они вышли во двор, нищий скрутил самокрутку, предложив табачок и Кешке.

– Не, спасибо, не курю.

– Правильно, – заметил Абас, прикуривая цигарку от серной спички. – А то, говорят, у курящих легкие черные, как уголь.

– А кто туда, внутрь живота, заглядывал? – полюбопытствовал Кешка.

– Ну как кто? Профессора всякие и студенты ихние… Думаешь, наш брат после смерти на кладбище попадает? Как бы не так! Везут его во всякие морги и театры анатомические. Там-то нам нутро и потрошат.

– Так зачем вы курите, раз легкие чернеют?

– Кончай выкать… Здесь не принято. И вообще, расскажи, откуда ты взялся?

– Из Долгуш.

– Что на Воронежской?

– Оттуда… С мамкой там жили. А вчера её сыскная забрала. За то, что ростовщика ограбила и якобы убила. Только вот не убивала она. Я с ней был, сам видел. Заклады, да, забрали, был грех, но процентщика не убивали. Клянусь!

– Клятвам твоим никто не поверит.

– А я аблаката найму…

– Кого-кого?

– Аблаката. Который преступников от судьи защищает.

– Ты не ори. Тут уши любопытные повсюду… А адвокаты тебе не помогут. Они одними обещаниями нашего брата кормят да деньги дерут. А толку с них, что от козла молока. Проблеют на суде: «Ваша честь, проявите снисхождение», вот и вся их работа. Правда, слышал, что есть среди них и такой, что не зря деньги берёт, что землю роет и вместо огульно обвиненного на суде истинного злодея разоблачает. Князь Тарусов.

– И как его найти?

– Да рано его ещё искать. Дело-то пока в полиции. Давай поступим так. У меня в сыскной знакомцы имеются. Я завтра выясню всё про твою мамку, что с ней и как, можно ли ей помочь. А ты приходи к семи пополудни к Спасу на Сенной, я всегда там на воротах. Что узнаю, расскажу.

Петр, конечно же, догадался, что этого Кешку и ищет Крутилин. Но сейчас Оська был явно важнее, ведь он сообщник убийцы. Поэтому сперва Петр решил проследить за Хвастуном, выяснить личность его знакомца Толика, узнать, где он обитает, а потом, уже ввечеру, сдать в сыскную и Кешку.

* * *

Кешка проснулся раньше Петра, спрыгнул, едва не отдавив выставленную из-под нар руку Оське, и отправился на промысел.

На Фонтанке его догнал