Она задрожала в его объятиях, и он подумал, что сейчас не время кричать на нее. Но она была идиоткой. И она заслужила гнев.

- Я действительно чуть не замерзла?

- Да. Перестань вести себя так, будто у тебя в запасе несколько жизней. Ты не можешь победить зиму.

- Мне пришлось тренироваться, чтобы чувствовать себя уверенно. Чтобы справиться со всем. Я не могу позволить себе роскошь быть осторожной.

- Погоде все равно, насколько ты решительна.

- За мной летит самолет.

- Глупая девчонка, - сказал Гуннар, - никто не приземлится в такую погоду. Даже если пилот сказал, что он прилетит, сейчас это невозможно. Даже дети знают, что в такой снегопад лучше оставаться дома.

Дед научил Гуннара уважать дикую природу и всех обитающих в ней существ. Любить холод. Он научил его, что земля живая, и, как любое живое существо, ее нужно уважать.

- Как мы собираемся выбраться из бассейна, не замерзнув до смерти?

- Выходить будет неприятно. Но ты разогрелась, а я принес одеяла.

- Ты знал, что у меня ничего не получится?

- У меня вообще не было времени на раздумья. Я сразу отправился за тобой, - сказал он и фыркнул: - Я не думал, что самоубийство для тебя предпочтительнее замужества.

- Нет. Мне нужно было как-то проявить себя. Пока ты держишь меня, у тебя на руках все карты, не так ли?

Внезапно Олив осознала, что они касаются друг друга. Ее щеки порозовели.

- Я не предлагал тебе шведский стол, Олив. Ты не оставила себе особого выбора. Тебе некого винить, кроме себя. Не делай больше таких глупостей, - сказал он, поглаживая большим пальцем ее щеку.

Она выглядела невероятно юной, и он вспомнил ее девочкой. Она была такой же уязвимой, какой выглядела сейчас, и ему стало интересно, обнимал ли ее кто-нибудь тогда. Почему эта женщина так ему нравилась? Почему ее все время хотелось защищать? Гуннар не знал ответов на эти несложные вопросы.

Когда-то он решил покинуть это место, оставить людей, которые любили его. Он решил пойти со своим отцом. Он оказался не прав во многом, и последствия этих заблуждений были на его совести.

Олив же всегда сама принимала решения. Возможно, она чувствовала некоторое давление со стороны своего отца, но этот человек уже давно был мертв. На самом деле он не мог заставить ее что-либо сделать. Он не мог повлиять на нее. В какой-то момент каждый должен подняться на ноги и стать полностью самостоятельным.

- Ты наконец-то согрелась, - сказал Гуннар, его голос прозвучал довольно грубо. - Возвращаемся в дом. Не пытайся больше делать ничего подобного.

- Только не в метель.

- Никогда, - сказал он.

- Я не котенок, Гуннар. Я не из тех людей, которые просто сложат руки и примут чье-то решение. Я женщина, которую научили отстаивать свои права. Я вряд ли пущу события на самотек.

Гуннар усмехнулся. Он ничего не мог с собой поделать. Бесшабашность и сумасбродство были совершенно в духе Олив. С того момента, как он застал ее сидящей на полу и поедающей крекеры, он многое о ней понял. И она все равно делала вид, что остается победительницей.

К сожалению для самой Олив, она была проигравшей в этой битве. Гуннар подошел к берегу горячих источников и расстелил одно из одеял, затем поднял ее из воды и положил на одеяло. Олив быстро укрылась. Он не смог как следует рассмотреть ее тело.

Затем он быстро вытерся, прежде чем одеться. Через пару минут принялся помогать ей одеваться. Тогда он понял, что она смотрит на него широко раскрытыми глазами.

- Ты был голым на снегу. Ты сделан изо льда?

- Я не боюсь холода, мне комфортно.

- А мне комфортно под теплым одеялом.

- Женщины, которые так привязаны к уюту, не должны уходить в метель, не заботясь о собственной безопасности.

А еще им не следует заниматься корпоративным шпионажем?

- Может быть, мужчины, которые сделаны изо льда, не должны быть такими злостными неудачниками?

- Я вовсе не неудачник… Меня жестоко обманули, - грустно произнес он.

- Не преувеличивай.

Когда Олив оделась, Гуннар посмотрел на склон горы. К счастью, снегопад прекратился.

- Забирайся мне на спину. Я собираюсь отнести тебя наверх.

- Нет. Зачем тебе нести меня? Я пойду сама.

- Ты закончила спорить?

- Да, - раздраженно сказала Олив, забираясь ему на спину, ее ноги покоились на его стройных бедрах, а руки обхватывали шею.

Мягкость ее тела, прижатого к его телу, послала по нему волну жара. Как получилось, что она так с ним поступила? После того, что она сделала. После побега. После всего этого. Почему Гуннар все еще желал ее?

- Это немного глупо, - сказала она, - если я захочу, то задушу тебя.

- И как ты спустишься с горы?

- Да, это проблема. - Некоторое время Олив молчала. - Я действительно думала, что смогу выпутаться из этой ситуации с помощью решимости и смекалки. Папа всегда говорил, что человека отделяет от величия его собственное нежелание чувствовать себя некомфортно. Однажды я поняла, что все находится под моим контролем… Мне трудно делать что-то по чьей-то указке. Я хотела проверить себя. А холод - всего лишь временный дискомфорт.

- Временный дискомфорт, который чуть не убил тебя?

- Отец научил меня, что цель оправдывает средства. И долгие часы работы, и отсутствие человеческих отношений. Просто игнорирование всего, что тебе нужно…

Ее слова оборвались, как будто она внезапно услышала себя.

- Игнорирование собственных потребностей, пока в жизни не останется лишь работа, пока не превратишься в робота…

Она крепче сжала его в объятиях.

- Я не хотела стать роботом. Я просто мечтала, чтобы он гордился мной. Я любила его и хотела ему нравиться.

Когда-то он хотел таких же проявлений чувств от своего отца.

- Та ночь в пентхаусе была так сильно нужна тебе?

Гуннар в ту ночь хотел Олив не меньше, чем она желала его. Она была недоступна в течение очень долгого времени, а он всегда привык побеждать во всем. Он устанавливал правила своей жизни и, если ему чего-то хотелось, обычно брал это.

Но Олив казалась слишком скромной, словно серьезные отношения не для нее. У него не было уверенности, что он подойдет ей.

В душе Гуннар был исландцем. И он старался добиться гармонии во всех сферах своей жизни.