И вот всего-то и осталось — объехать ещё парочку адресов, сдать «Газель» с оставшимися в кузове баллонами сменщику и — домой, собирать отпускной багаж.

Володя посмотрел на часы. Только начало восьмого, но уже сильно стемнело, и из-за сплошной стены дождя дорога была еле видна. Да тут ещё перестала гореть левая фара, и ехать приходилось почти на ощупь. Но Володя прекрасно помнил каждый поворот этой безлюдной дороги, знал, что в это время опасаться появления встречных машин не стоило, и потому давил на газ что есть силы. Вот впереди на размытой обочине показался сиротливо стоящий баллон бабы Дуни.

«Надо после отпуска заехать к старушенции, сказать, чтобы в следующий раз не таскала баллон, тяжело ведь, буду сам забирать из дома. Заодно и выясню, не надо ли чего?» — решил Володя.

Выбрав пополнее, он аккуратно поставил баллон на землю, закинул пустой старухин в кузов, гуднул на всякий случай и, надавив на газ, понёсся к последнему адресу.

За окнами стального «мерседеса» мелькали деревья, размытые, болотистые поля, иногда сквозь дождь просматривались покосившиеся или полусгоревшие заброшенные избы. Пока поживиться баллоном было негде. Гвоздь с трудом угадывал повороты дороги. Попав в очередную яму и чуть не вывалившись в кювет, Гвоздь сбавил скорость, но Валет зло процедил сквозь зубы:

— Дави, козёл, опаздываем, меньше бы к коньяку прикладывался!

И Гвоздь снова нажал на газ. Ослушаться Валета он не решался. Для Гвоздя и сидящих сзади ребят Валет был непререкаемым авторитетом. И дело не столько в том, что он старше каждого из них и имел солидный стаж отсидки. Главное — только Валет мог прекрасно ладить с крепко обосновавшейся на рынке бакинской мафией. А зачастую и выполнять их задания — кого-то припугнуть, кое с кем разобраться, спалить чей-нибудь ларёк или побить стёкла в витринах конкурентов. Притом за все эти «услуги» им довольно неплохо платили. Нет, они, безусловно, уважали Валета!

Впереди замаячила одинокая встречная фара.

— Мотоцикл прёт! — оживился Валет. — Неплохой подарочек может быть. Давай, Гвоздь, завали его в кювет, левее, кому говорят, левее бери, козёл!

— Да пошёл ты знаешь куда! — заупрямился Гвоздь. — Тебе сидеть не привыкать, а я как-то пока погожу.

— Крути, сука, тебе говорят! — завопил Валет и, схватившись за руль, резко кинул машину влево. Когда прямо перед капотом «мерса» появился чёрный силуэт мчавшегося навстречу грузовика, Гвоздь успел лишь повернуть руль вправо, иномарка встала поперёк дороги, и от этого итог был ещё страшнее.

Чудовищный удар буквально разорвал «мерседес» на несколько частей. Рвущиеся и взлетающие в небо объятые пламенем баллоны, куски автомашин и человеческих тел — всё смешалось в едином всплеске огня и грохота. Отблески пожара осветили местность, а жуткое эхо взрывов было слышно за десятки километров от горевших людей и машин.

— Во как громыхнуло! — перекрестилась баба Дуня. — А и то, какой ливень да без грозы.

— Мама, смотри! Салют! — радостно крикнул Егорка, чуть ли не впервые отвлекшись от изучения билетов на самолёт.

«Похоже, солярка на карьере рванула, гляди, завтра вместо работы сплошной перекур будет», — с надеждой подумал Баллон.

И только один человек знал в тот момент, что действительно произошло на пустынной дороге. Это был Валет.

Зверский по силе удар выбросил его через разлетевшееся лобовое стекло прямо в глубокий, залитый грязью кювет. Он лежал на боку рядом с раздувшимся от температуры баллоном. Почти в обнимку. Вываливающиеся внутренности от соприкосновения с раскалённым металлом шипели и чадили. Валету почудилось, что он опять в своём детском доме города Серпухова, на самом берегу широкой и светлой Оки, и что на кухне повариха тётя Нина жарит печёнку. Он очень любил запах жареной печёнки.

И он улыбнулся. В последний раз простой, человеческой, почти детской улыбкой. Над его головой с жутким воем пролетали, сверкая языками пламени, газовые баллоны. Вокруг, шипя и дымя, падали какие-то искорёженные металлические части, куски человеческого мяса, лохмотья окровавленной одежды. А Валет лежал с распоротым животом в грязной, вонючей канаве, в обнимку с распухающим на глазах газовым баллоном и улыбался.

«Надо не забыть забрать у Антона Тенина ноутбук», — успел подумать Валет, и в тот же самый момент раздался оглушительный взрыв.

Набрав в очередной раз номер Марины и услышав частые гудки, Антон Тенин опять сразу же позвонил Владу. Телефон тоже был занят. Тяжело вздохнув, Антон вновь принялся выполнять просьбу Пашки Горбачёва — подбирать секретный код к серенькому ноутбуку. Но мысли никак не могли перестроиться и всё время возвращались к Марине. Он ничего не мог с этим поделать.

Временами ему казалось, надо только встряхнуть несколько раз головой и больше не думать о ней. Ведь может же он переключаться с гитары на тренировки, с тренировок на компьютер или шахматы, с шахмат опять на бег или гитару. Он считал себя сильной натурой и никак не мог понять, отчего не удаётся выкинуть Марину из головы. Не удаётся уже второй год.

Он почувствовал, что голоден, поднялся с дивана, сделал бутерброд с сыром, но есть не стал. Зазвонил телефон, и Антон бросился к аппарату. Увы, это был всего лишь Миша Суворов, одноклассник.

— Антон, будешь на стадионе, скажи тренеру, что я простудился и пропущу несколько тренировок. Кстати, как там у тебя с Маринкой дела? Я, уж извини, что говорю тебе, но вчера видел её с Владом на дискотеке, и знаешь, я бы на твоём месте поискал себе другую. Машка Гоголева по тебе сохнет. Или, хочешь, с Лидкой из десятого «б» познакомлю?

— Слушай, Майкл, не суйся не в своё дело, договорились? Сам разберусь, без сопливых! — И Антон повесил трубку.

Разговор с Мишей окончательно укрепил самые худшие подозрения. Он опять набрал номера Марины и Влада и, услышав всё те же короткие гудки, со стоном повалился на диван. Жизнь кончилась, понял Антон.

А ведь всё шло так хорошо! Он неоднократно ловил на уроках встречные взгляды Марины и, смущаясь и краснея, переводил глаза на доску или в учебник.

Однажды он твёрдо решил не отводить взгляд, и, когда их глаза на уроке географии в очередной раз встретились, он с полминуты продержался, увидел, как она улыбнулась ему, опять покраснел и спрятался за голову соседа.

На одном из школьных вечеров Антон впервые решился пригласить её на танец. Когда в актовом зале на миг погас свет, он молча и очень нежно прикоснулся губами к её щеке. И хотя услышал тихое: «Не надо, Антон» — и буквально сжался от стыда и тоски, но в следующее же мгновение ощутил, как её рука мягко и как бы случайно прошла по его короткостриженым волосам. Счастливее человека не было на всём белом свете!

И вот всё рухнуло.

Антон почувствовал беспокойство в первый же день, когда их классный воспитатель, учитель истории Николай Николаевич по кличке Плебей представил классу нового ученика, Влада Останина.