не виден, только чердак с круглым окном просвечивал между верхушками деревьев. По слухам, Глеб Голод внешний облик двухэтажного дома оставил прежним, перестроив его внутри. Да, об этом семействе ходило много толков, которые никто не мог проверить. То, что Глеб Валентинович Голод стал «бирюком», как его называли местные, удивляло всех, но особенно старожилов. Мальчишкой он вспоминался им шустрым, улыбчивым и добрым.

За двадцать пять лет жизни на юге Аглая не встречалась с Глебом ни разу, что до сегодняшнего дня ее совсем не волновало. Озабочена она была лишь дружбой Берты с его дочерью. Аглая так надеялась, что после окончания школы пути девочек разойдутся! Но отец оплатил учебу Ксении на факультете университета, куда поступила Берта…

– Мам, я хочу побыть одна. Не обидишься? – услышала она голос дочери.

– Нет, конечно, – рассеянно ответила Аглая, думая о своем – какая-то странная недоговоренность осталась у них с Мутерперелем: кажется, она открылась полностью, ответив на все его вопросы, а он? Он даже не сказал, почему вернулся в поселок. «И где его семья? А есть ли она у него?» – запоздало заинтересовалась Аглая, бросив невольный взгляд на дом соседа.

Уже зайдя на кухню, она вспомнила, что на ужин ничего путного нет – еще утром Аглая была уверена, что вечерний чай будет пить в одиночестве, и, чтобы утолить голод, оставшихся оладушков окажется достаточно. Даже с учетом того, что, увлекшись работой, пообедать забудет. К слову сказать, днем Аглая ела редко, в лучшем случае выпивала чашку бульона и съедала пару гренок. При Берте же приходилось придерживаться строгого режима питания – сама с детства приучала ее к этому. «А еще существует вероятность, что на ужин придется пригласить майора. И в этом случае макаронами с тертым сыром не обойдешься», – с тоской подумала она, представив масштабы готовки: вот заниматься приготовлением пищи Аглая как раз и не любила.

Чтобы как-то отвлечь себя от рутинной работы на кухне, она включила на телефоне спокойную музыку, положила его в карман фартука и надела наушники. Но любимые мелодии вскоре стали лишь слабым фоном для собственных мыслей. «Майор сказал, что все трое – он, отец Ксении и Дмитрий дружили с детства. И в то же время пути их после окончания школы разошлись. В этом-то ничего странного как раз нет. Почему вдруг все, что случилось сегодня, вновь связало их троих, пусть и косвенно? У меня сомнений в том, что я нашла останки Димы, нет – Мутерперель, сопоставив даты, сказал, что потерял связь с ним примерно с того времени, как тот приходил к нам. Лев в тот день убедил меня, что Дмитрий не захотел встречаться со мной. Я же не поверила! К кому он приходил, если не ко мне? Отец его был уже больше полугода как мертв, Лев успел вступить в права наследства. Я так и сказала мужу – Дмитрий приходил узнать, как получилось, что родной дом достался совсем постороннему человеку. А Лев твердил, что эту тему Дмитрий даже не поднимал. Я вновь не поверила. Поэтому мы и поссорились, а после я долго маскировала синяки и выходила только к почтовому ящику. Потому что Дмитрий обещал оставить записку там. Оставил? Возможно. А Лев достал и уничтожил. И Диму убил. Но как и когда? Ночью я спала в комнате Берты, муж мог спокойно выйти из дома, а я не заметила. В таком случае он точно знал, в какое время придет Дмитрий. И выяснил он это из записки, предназначавшейся мне! Да, Лев – подозреваемый под номером один.

А если Дмитрий просто поверил Льву и ушел? Например, к другу Глебу Голоду. Наверное, к такому же выводу пришел и Мутерперель, поэтому и рванул туда сейчас, чтобы прояснить этот вопрос. Хорошо, допустим, Дима все-таки пришел к Глебу, а тот его… «Господи, занесло меня… вне подозрений остался только один Мутерперель. Или же… он тоже в то время находился здесь? Мог быть? Вполне. Тихонько сидеть в своем доме. У наших участков общий забор, то есть сетка рабица. Наверняка мальчишки еще в детстве сделали в ней лаз, которым мог воспользоваться Федор. А закопать труп незаметно в той части сада можно было вполне без риска – ни фонарей, ни соседей с той стороны нет, дальше только дорога и лес. А вот Голоду шарить по чужим владениям не с руки. Если только Голод и Мутерперель не совершили преступление вместе. Да-а-а, я нагородила…» – ужаснулась Аглая, но проверить свою версию о дыре в заборе решила незамедлительно.

Она уменьшила газ под кастрюлей с макаронами, накрыла пищевой пленкой приготовленные для обжарки свиные отбивные. Салат решила не делать, просто нарезать перед подачей овощи на тарелку. Скинув фартук, Аглая вышла в прихожую и, переобувшись в старые кроссовки, отправилась к тому месту, где утром пыталась посадить вишневый саженец.

Деревце, разломанное пополам, валялось рядом с огороженным полосатой лентой местом. Аглая добралась до сетки, разделяющей участки, и, внимательно осматривая ее, пошла вдоль. Она добралась почти до середины забора, когда нога вдруг зацепилась за корень куста ежевики, выдранного из земли. Аглая огляделась – кустов оказалось несколько, а чуть поодаль от забора, по ту его сторону, лежала лопата. Сетка в этом месте оказалась подрезана и отогнута, в лаз спокойно мог пройти, слегка нагнувшись, взрослый человек. И через сетку отчетливо была видна не так давно вытоптанная тропа. Аглая не удержалась и пролезла в дыру. Дорожка поднималась в гору, и в конце концов Аглая вышла к черному входу дома Мутерпереля. Она невольно охнула – на невысоком крыльце валялись грязные кроссовки.

«И что теперь делать? Какая я дура, ведь с самого начала были подозрения, что неспроста он так интересуется прошлым! И не в найденных останках дело. Но зачем ему выдергивать кусты? Ну ладно, допустим, расчистил место около старого лаза. А дальше вдоль забора землю с какой целью перерыл? Что искал? А нашел? – размышляла Аглая, быстро удаляясь от дыры в сетке в сторону своего дома. – Но он же мент! Значит, ничего противозаконного делать не должен. А сделал! Проник на чужую частную территорию. Спросить его? Мол, что забыли у нас на участке, уважаемый? Что ответит? Да… ситуация…»

На крыльце ее ждала Берта. Держа в каждой руке по мобильному телефону, она сердито смотрела на мать.

– Ты откуда такая грязная, мам? По каким кустам шарахалась? – как всегда, не выбирая выражений, спросила Берта и протянула ей телефон. – Тебе заказчица названивает. Я не стала с ней