И тут активизировалась девушка. Ее рука метнулась в сумочку, и мгновенье спустя ее пальцы уже сжали перцовый баллончик. Плотная струя брызнула грабителю в глаза, и он, уже не чертыхаясь, а матерясь, рухнул на землю и принялся вертеться как волчок, завывая и корчась от боли.

А Саня и девушка остолбенело замерли, осмысляя, что они только что натворили.

– Ловко ты его! – первым заговорил Евлантьев.

– Да, и ты тоже! – тяжело дыша, сказала девушка. – Хорошо, что он не взял мое ожерелье. Оно очень важно для меня.

– Кстати, об ожерелье!

Саня подошел к поверженному грабителю и одной оплеухой прервал эту круговерть юлы.

– Хватит вертеться! – прорычал он. – Сам виноват! Возвращай деньги! Куда ты их дел?

Он пошарил в карманах беспомощного бандита и достал пузатый кошелек. Чтобы восстановить карму, он вместе со своими деньгами вынул и все остальные. Девушка тем временем отыскала на земле ожерелье, а Евлантьев взял в руки пистолет. Он оказался травматическим, а в обойме было всего три патрона. Что ж, ранить он их мог, конечно, а вот убить вряд ли. Только если в висок стрелять.

– Но у меня было только четыре тысячи! – возроптала девушка, когда Саня протянул ей десять купюр.

– Это за моральный ущерб, – легкомысленно пояснил Саня.

– И что нам с ним делать? Вызовем полицию?

– Ой, нет! Окстись! – отозвался Саня. – Пусть лежит здесь и думает о своем поведении. Вряд ли он захочет продолжать свою деятельность после случившегося. Тебя как зовут-то?

Девушка растерялась из-за внезапно сменившейся темы и ответила взволнованно:

– Анна Николаевна.

– А если без выпендрежа?

– Аня.

– Ну а я Санек. Пойдем отсюда. Мне здесь не нравится.

Неподалеку от парка располагался торговый центр «Капитолий». Там, в ресторанном дворике, они и обосновались на время. К счастью, было не очень людно, и свободные места нашлись без труда. В отличие от леса тут хотя бы было светло, и Саня мог рассмотреть свою новую знакомую.

Ей было от двадцати до двадцати пяти лет. Волосы густые, светло русые. Глаза задумчивые и глубокие. А голос обладал довольно-таки странной, но в то же время милой для ее хрупкого облика боевитостью.

В целом она была далеко не красавица. Но и черты лица, и фигура обладали невероятной миловидностью, а ее шарм и харизма чувствовались с первых минут общения. А общение наладилось без особых проблем.

– В моей жизни такое происходит первый раз! – призналась она, на нервной почве уплетая гамбургер. – И надеюсь, что в последний! Просто с ума сойти! Живем в развитом, правовом государстве, а такие ситуации все равно происходят.

– В каком-каком государстве? – ехидно переспросил Евлантьев и, не дождавшись ответа ввиду занятости рта собеседницы, продолжил: – В мире есть и более правовые государства, нежели наше. Однако и там никто не застрахован от столкновения с каким-нибудь ублюдком-грабителем.

«Вроде меня», – мысленно прибавил Саня.

Но девушка, к счастью, не слышала его мыслей и продолжала о своем:

– Зря мы не позвонили в полицию! А что, если он выследит нас?

– Так а чего нам бояться с твоими-то способностями? Ну выследит, а ты его опять зафигачишь своим баллончиком. Как ты его, а? Я и не ожидал.

Аня поперхнулась от смеха и ответила, только придя в себя.

– А ты каков! Я стою себе, ничего не подозреваю. Этот урод подбирает мое ожерелье. И тут – здрасьте. Напарник по несчастью, словно Джеки Чан, начинает махать ногами.

– Это я еще пожалел его! Так-то я могу драться куда лучше, – скромно заявил Евлантьев.

– Ему и этого хватило, – отмахнулась Аня, не оценив бравады собеседника. – Представляешь, что он сейчас думает! Решил ограбить парочку прохожих и достать легкие деньги, а эти прохожие его сами и обчистили. Кстати, что ты делал в парке в такое время?

– Ловил людей, грабил, убивал, – искренне признался Саня, лишь слегка придав правде художественный вымысел.

Аня, естественно, не поверила и восприняла эти слова как шутку.

– Ну, точно! Нашла коса на камень! А я домой возвращалась, в Чертаново. Автобуса не дождалась и решила через парк срезать.

– Отлично срезала.

– Да уж! Но с этого дня в парк ни ногой.

Саня испил кока-колы, представляя, что пьет дорогущее вино, и поинтересовался:

– В чем секрет твоего ожерелья?

– Какой секрет?

– Ты дорожишь своей игрушкой слишком сильно даже для девушки.

Аня отвела взгляд, и на ее лице повисла ностальгическая мина:

– Мне подарил его близкий человек. Тот, кого уже нет рядом.

Саня откинулся на спинку стула, радуясь, что его дедукция оказалась верной. И тут к их столику подошла уборщица.

– Могу ли я забрать? – спросила она, указав на поднос с остатками еды.

– Да, – не глядя на нее, сказал Саня.

Этот ответ почему-то очень обрадовал уборщицу. Она широко улыбнулась беззубым ртом и радостно выговорила:

– Прекрасно! Хочу передать вам благодарность от нашего ресторана! А так же напоминаю, что у вас осталось всего восемнадцать часов!

Уборщица снова улыбнулась с неподдельным счастьем и пошла прочь. Однако Саня не разделял ее позитива.

– О чем это она? – удивленно спросила Аня. Это явление так поразило ее, что девушка проводила уборщицу изумленным взглядом.

Саня не стал догонять посланницу при Ане, хотя в иной ситуации обязательно бы это сделал.

– Наркоманка. Больной человек. Не обращай внимания, – отмахнулся Саня, изобразив безразличие.

Но на самом деле его волновал этот вопрос. Вернее, два вопроса. И второй волновал гораздо сильнее первого. Было ясно, что Бельфегор мухлюет. Саня избил человека в лесу и отобрал у него деньги, а преступление так и не было засчитано. На экране телефона по-прежнему висела надпись: «Остаток: 20 преступлений». Нужно было срочно связаться с Бельфегором, однако тот не звонил. Зато постоянно хохмил через рекламные щиты и уборщиц.

Некоторое время Саня болтал со своей новой подругой, однако все же, не выдержав, поднялся и сказал:

– Извини, мне надо попудрить шнобель.

Он сделал вид, что заходит в туалет, но, когда Аня отвернулась, прошел дальше и заскочил в книжный магазин. Здесь он никого не ограбил, чем очень возгордился, и абсолютно честным образом приобрел красный маркер.

Затем вышел на улицу, остановился у входа и намалевал на руке надпись: «Давай звони уже, повелитель уборщиц».

После чего поднес руку к глазам и замер в ожидании. Прошла минута, вторая, третья и вот наконец телефон ожил. Все ясно. Бельфегор выждал пару минут, чтобы изобразить свое величие и только потом позвонил.