Полог хижины вновь откинулся — это вернулся сын вождя. Он запыхался и наклонился, опираясь ладонями о колени.

— Отец, — воскликнул он, едва справившись с дыханием, — шаман прибудет завтра на рассвете.

— Отлично. Ты заночуешь у нас? — посмотрел вождь на гостя.

Тот коротко кивнул, и молоденькая орчиха просияла. Возможно, зелье просто еще не подействовало, и ему надо время, чтобы вызреть.

Пленница лежала на земле, свернувшись калачиком. От камней и палок все тело ее болело, она хотела есть и замерзла, но не осмеливалась попросить даже воды. Старая орчиха молча поставила перед ней глиняную миску, в которой были свалены куски мяса и превратившиеся в месиво овощи:

— Ешь!

Девушка не заставила себя просить дважды и даже не подумала отказаться — для этого она была слишком голодна. Кое-как выпрямившись, она руками загребла мясо вместе с овощами. Никогда ей не приходилось есть ничего вкуснее! Даже дома, у родителей, ее не кормили так хорошо!

Орчиха какое-то время стояла над пленницей, глядя, как та давится объедками. Потом ушла, но вскоре вернулась. На землю перед эльфийкой упало старое кожаное платье.

— Это тебе, — проворчала старуха. — Когда-то я тоже была худенькой и молодой.

Сшитое из кожи платье было довольно грубым — просто длинная полоса, сложенная вдвое, с дыркой для головы. По бокам были пришиты короткие рукава, отороченные вылезшим и свалявшимся старым мехом, которым, судя по его состоянию, не могла прельститься даже моль. Точно такой же мех был приторочен к подолу, но, видимо, не для красоты — просто у мастерицы не было кожи нужной длины, и она удлинила платье до нужного. С боков оно не сшивалось — вместо швов была старая шнуровка, которая позволяла расставлять платье с боков. Шнурки частично порвались и распустились. Да и сама кожа, из которой было сшито платье, оставляла желать лучшего — она пахла плесенью, землей и еще чем-то, а на спине было заметно несколько белесых пятен. Но пленница обрадовалась и такому наряду — в своей коротенькой нижней рубашке и исподних штанишках она чувствовала себя голой. Жаль, что связанные руки помешают ей надеть наряд прямо сейчас! Хотя, с другой стороны, его не помешает сперва выстирать и отчистить от грязи…

— Спасибо, — промолвила она, прижимая наряд к груди. Орчиха проворчала что-то нелюбезное — видимо, уже пожалела о своей доброте, — и ушла.

Селение успокоилось рано — солнце только-только зашло за горы, а на улице не осталось никого. Хозяйки загнали в дома дойных коз и овец, дети растащили ручных крыс, и на селение опустилась тишина. На улице сгустился мрак — только из-под дверей-пологов тут и там пробивались полоски света, да кое-где в наступившей тишине из домов доносились отголоски речи. Постепенно, один за другим, стали гаснуть огни в очагах. С последним проблеском огня умолкли и все разговоры.

Пленница впервые осталась одна. На нее вот уже несколько часов не обращали внимания, и она рискнула сделать то, на что не решалась все это время. Она поднесла связанные запястья к лицу и стала сосредоточенно грызть стягивающую их ткань. Развязать добротно закрученный узел у нее не хватало сил. Она терла зубами тонкие шелковые волокна, пытаясь перегрызть, жевала и мусолила, дергала и трепала, но результатов не было никаких. Веревки похитивший ее орк сделал из обрывков балахона волшебницы, а в прочности эльфийских тканей нет сомнений. Тем более если ткань сложена в несколько раз, перекручена и заскорузла от частого использования. А ведь есть еще ошейник, за который она прикручена к дереву, и путы на ногах!..

Девушка уткнулась лицом в землю и беззвучно заплакала.

Ночь принесла с собой холод. Девушка дрожала на голой земле, сжавшись в комочек и тщетно пытаясь согреться. Зубы ее стучали так, что она даже не расслышала тяжелых шагов над головой и вскрикнула от неожиданности, когда на нее сверху легла шкура, еще хранившая тепло живого тела.

Набросив на пленницу шкуру, орк бросил рядом охапку соломы и перекатил на нее девушку, при этом еще туже закутав ее в шкуру-одеяло так, что наружу осталась торчать только ее голова. Девушка с удивлением подняла на него глаза. В темноте эльфы видят очень хорошо, и она легко могла рассмотреть бесстрастные черты своего похитителя.

— Спасибо, — прошептала она, но ее благодарность почти сразу улетучилась, потому что орк тут же опустился на ее ложе и устроился рядом.

Он ушел перед рассветом, когда селение начало пробуждаться, и тут и там над крышами стали появляться дымки. Ушел и забрал с собой постель, оставив ее опять на голой земле совершенно одну. Но пленница не успела замерзнуть как следует — не прошло и получаса, как с окраины раздались трубные звуки, похожие на вопли какого-то животного.

Селение мигом ожило и засуетилось. Отовсюду выскакивали орки, иные на ходу набрасывали на себя одежду. Вождь и его гость остановились у входа в хижину, а остальные бросились навстречу странному источнику звуков. Послышались возбужденные голоса, визг детей и распевные причитания женщин. В селение вступил шаман. Трубный глас возвещал о его появлении.

Пленница встала на колени, вытягивая шею. Орк подошел и положил руку ей на плечо. «Словно я его собака или другое домашнее животное», — обиженно подумала девушка и попыталась отодвинуться, но жесткие пальцы с силой сжали ее плечо. Наверняка останутся синяки. Закусив губу, девушка осталась стоять, глядя прямо перед собой и борясь с подступающими слезами, но потом любопытство пересилило, и она подняла глаза навстречу шаману.

К ней, приплясывая и завывая, зигзагами приближался самый уродливый орк, какого она только видела даже на картинках. Мало того, что серая шкура висела на нем бахромой, он был совершенно лыс и покрыт татуировками, которые от возраста просели и утратили образ. Его балахон был сшит из клоков старых шкур и увешан побрякушками, от многих из которых прямо-таки разило магией.

Девушка опустила голову, чтобы не встречаться взглядом с шаманом, но орк схватил ее за волосы и заставил выпрямиться. Тогда она зажмурилась изо всех сил и вздрогнула от неожиданности, когда заклинания оборвались прямо над ее головой резким воплем, а костлявая рука схватила ее за подбородок.

На пленницу глянули выцветшие слезящиеся глазки, окруженные воспаленными веками и сеточкой морщин. Из кривого рта воняло, крючковатый нос нервно подергивался так, что бородавки на нем ходили ходуном. Девушка почувствовала, что сейчас ее стошнит, и попыталась отвернуться, но все тело словно свело судорогой. Невольно подавшись вперед, она впилась взглядом в глаза шамана…

— Взять! — визгливо выкрикнул тот, отпуская ее подбородок.

Пленница вздрогнула, очнувшись. С двух сторон к ней подошли два дюжих орка. Из одежды на них были только набедренные повязки из меха, мощные тела бугрились мышцами и лоснились от пота. В руках они держали ременные петли.

Видение подземелья и камня-алтаря снова надвинулось на девушку, и она рванулась прочь, закричав, как раненое животное. Но орки быстро набросили ей на шею две петли и потянули за собой, заставив встать на ноги.