Девушка забилась, вырываясь из петель. Она задыхалась, но страх перед смертью на алтаре совершенно лишил ее разума, и она билась и кричала, волочась за орками в пыли, пока чья-то нога не пнула ее в голову. Потеряв сознание, пленница безвольным мешком поволоклась по дороге вслед за завывающим шаманом. Почти наступая на ее ноги, по пятам шли вождь селения и его гость.

Затуманенное сознание снова вернулось к пленнице чуть позже, когда ее поставили на ноги и плеснули в лицо ледяной водой. Мрак пещеры надвинулся на нее, и лишь где-то вдалеке дрожал тонкий лучик света…

Маленькая девочка на четвереньках ползет по узкому лазу, обдирая колени и цепляясь одеждой за камни. Она устала, ей страшно, но она упорно продвигается вперед. Только не останавливаться — тогда она рано или поздно найдет выход. Только что у нее прошел приступ истерики, и она «почувствовала», что выход — впереди. Надо только ползти и не останавливаться. Она и сейчас чувствовала, как ее захлестывают волны паники, но боролась изо всех сил — кричать и плакать здесь было еще страшнее.

«Мама, мамочка», — шепотом повторяла она, как заклинание, и перед глазами ее стояла мать — такой, какой девочка запомнила ее в день прощания.

Несколько лет назад ее увезли из родительского дома сюда, в этот замок посреди дремучего леса. Увезли потому, что у нее проснулся Дар.

На самом деле он проявился у нее давно, но чаще всего сопровождался такими истериками и приступами паники, что взрослые долгое время не придавали ему значения. До тех пор, пока она не предсказала, что ее старший брат погибнет на охоте. Она тогда билась и кричала словно припадочная, так что мать ее даже отшлепала. А брата привезли с охоты с жуткой раной — дикий бык сломал ему спину.

Встревоженные родители послали за целителем, но вместо него явилась Видящая. Она проезжала по своим делам мимо и не могла пройти мимо такого всплеска магии. Не говоря лишних слов, она забрала девочку с собой — и перед глазами малышки навсегда осталось видение ее матери, чуть было не лишившейся одного ребенка и теряющей другого.

«Мама, мамочка! Где же ты?» — шептала девочка, пробираясь по лазу.

В монастыре, где жили послушницы, готовившиеся стать Видящими, волшебницами, у нее не было друзей. Слишком необычно проявлялся ее Дар, чтобы остальные девочки хотели дружить с «припадочной». Девочка, которую заставили забыть собственное имя ради титула Видящей, целыми днями бродила по замку, залезая иногда в такие уголки, про которые наверняка не подозревали и сами наставницы. И вот теперь заблудилась — всерьез и безнадежно.

«Мама, мамочка», — по щекам ее катились слезы…

Но сразу высохли, когда впереди забрезжил лучик света.

Она поползла быстрее, но вскоре ее постигло разочарование. Это был не выход, а крохотная щель между неплотно пригнанными камнями. Однако с той стороны были живые существа, и девочка, услышав голоса, прижалась щекой, носом, одним глазом — всем лицом, чтобы лучше видеть и слышать, что там происходит.

Подслушивающий никогда не слышит весь разговор — он ухватывает только часть, да и ту понимает превратно, в соответствии со своими помыслами. Однако для девочки там не было ничего важного.

Старшая Видящая, которую она видела лишь однажды, в день приезда, о чем-то беседовала с двумя наставницами, которые, судя по пыльным одеждам, только что вернулись из путешествия. Речь шла о поисках Золотой Ветви, которым Орден Видящих посвящал все свободное время.

Девочка ничего не знала о Золотой Ветви — она была слишком мала, чтобы ей доверили эту тайну. Но успела услышать кое-что важное. Оказывается, эльфийская Дева, владеющая Даром, то есть одна из Видящих, найдет Золотую Ветвь. Кто это — узнать пока не удалось, и наставницы решали вопрос — как ее найти. Возможно, она уже принята в Орден, а возможно, еще только проходила обучение. А может быть, она еще жила в родительском доме и ничего не знала о своей судьбе. Или, более того, мать еще носила ее под сердцем. Как бы то ни было, наставницы решили сперва отыскать эту Видящую, а уж потом установить за нею наблюдение — судьба сама приведет ее к Золотой Ветви, а с нею вместе — и Орден Видящих.

Сама не помнила как, девочка нашла дорогу обратно. Но услышанное так потрясло ее, что на другой же день она отыскала одну из наставниц и прямо спросила: «Что такое Золотая Ветвь?»

Потом ее вызывали к Старшей Видящей, и та, побеседовав с послушницей, наложила на ее память заклятие — никогда и ничего не помнить об этом разговоре.

После заклятия приступы истерики и паники прошли навсегда. Она стала спокойнее — правда, и Дар ее тоже ослаб. Но это, как говорится, к делу не относится. В свой черед она стала Видящей, ей сказали о существовании Золотой Ветви, священной реликвии эльфийского народа, с потерей которого для эльфов закончился Золотой Век. Это было все, что она знала, долгое время даже не подозревая, что ей известно кое-что еще…

Их провожали всем селением. Гость поклонился вождю, принял от него мешок с припасами и, дернув за веревку, на которой вел пленницу, вышел за околицу. Орки какое-то время смотрели им вслед, а потом разошлись по своим делам. Только дочь вождя, незамужняя орчиха, долго еще стояла на камне, глядя вслед удаляющейся спине. Ночью она приходила к нему, надеясь, что приворотное зелье начало действовать. Но знатный гость оттолкнул ее, сказав только одно слово: «Простолюдинка!» — и ушел на двор, где проторчал почти до рассвета. И вот теперь он уходил, даже не обернувшись на нее.

Пленница брела, пошатываясь и почти ничего не видя перед глазами. После ворожбы шамана у нее осталось так мало сил, что ей было совершенно все равно. Перед глазами стоял туман, и когда орк неожиданно остановился, она ткнулась носом ему меж лопаток и какое-то время просто стояла так, не в силах выпрямиться. Потеряв же опору, она рухнула на колени и тупо смотрела, как орк снимает с ее запястий петлю.

— Иди, — приказал он, мотнув головой в указанном направлении, — помойся. Ты воняешь!

Девушка медленно повернула голову. Она сама не заметила, как они вышли к берегу горной речки. Здесь было неглубоко, на пологом берегу поднималась трава и росли кусты, в тени которых и остановились путники. Речная прохлада манила к себе свежестью и покоем.

Не веря себе, девушка поднялась на ноги. Впервые за несколько дней плена она была полностью свободна — руки развязаны, на шее нет петли. И орк стоял рядом, выжидательно глядя на нее. В протянутой руке он держал старое, кое-где рваное и даже заплесневелое платье, которое ей пожертвовала старая орчиха.

Подхватив его, девушка несмело зашла в воду. Старуха перед уходом добыла для нее даже кое-какую обувку — кожаные поршни, в которых ей было с непривычки неудобно, но зато хоть босые ноги не сбивались на камнях.

Раздеться она все-таки постеснялась и вошла в воду в многострадальной нижней рубашке и штанишках. Платье, намочив и оттерев песком, положила сохнуть на камни, а сама зашла в воду по пояс, плеская на себя водой. Речка была холодной, уже здесь чувствовалось сильное течение, и нечего было думать о том, чтобы попытаться удрать вплавь. Ей сведет судорогой ноги и утащит под кусты или к водопаду, где она утонет.