кружку молока, я подвинулась и пустила маму к себе. Забравшись с ней под одеяло, мы шутили и щекотали друг друга. После очередной шутки у меня заурчало в животе, и я поинтересовалась:

– Что у нас на обед?

– Индейка, – улыбнулась мама, оголив верхний ряд белоснежных зубов.

Заправив постель, я взяла чистое белье и отправилась в душ. Пока мылась, вспоминала папины слова о Фетуле. «Неужели он бывал в таком сне, – думала я. – Завтра спрошу у него».

Прошла уже, наверное, вечность, а я все стояла под теплым потоком воды, гладила живот, смывала остатки геля между пальцами ног, выравнивала полоску рыжих волос и всячески предавалась неспешному пению. Игриво мычала или хихикала, вспомнив что-то забавное. Переступала с ноги на ногу, корча из себя бравого солдата морского флота. Мне стало скучно, и я развернулась, отдав граду воды поясницу. Капли с легким постукиванием омывали мое тело. Затем, одна за другой, как рыбы в нерест, стекали по ягодицам и коленям. Я стояла в образовавшейся луже и подбрасывала мыльную воду пальцами ног. «Пора выходить», – подумала я. Опустила кран, смахнула с себя капли, отодвинула штору и встала на коврик. Не найдя своего полотенца, стянула с трубы мамино и тщательно вытерлась. Сполоснула под краном бритву, почистила зубы, осторожно подравняла брови и, надев чистое белье и сверху накинув халат, вышла из ванной.

– Фетула? – сказала я неосознанно.

– Хорошо помылась? – послышалось в ответ.

Взгляд расфокусировался и начал биться между картинами моего дома и столиками кафе «Булочки на пару». Фетула вышел на первый план, мама на второй. Чтобы не упасть в обморок, я закрыла глаза и присела. Стула подо мной не было, поэтому я здорово шмякнулась об пол.

– Фина! – закричала мама, будто увидела меня при смерти.

С кухни послышался дедушкин голос:

– Куда ты мчишься? Тебе нельзя так быстро бегать!

Фетула крепко схватил меня за руку и начал повторять следующие слова, словно читал молитву:

– Маме скажи, чтобы плеснула в тебя водой.

– Фина!

– Пусть мама плеснет в тебя водой! – не переставал кричать Фетула. – Слышишь? Это сон! Ты сейчас дома, Фина, не в кафе!

Он схватил меня за руку и не отпускал.

– Слышу! – отозвалась я. – Плесни в меня водой!

Через секунду я оказалась в гигантском океане. Мои волосы промокли, с кончика носа капала вода, глаза щепало, горло извергало остатки теплой воды. «Не промокаю под водой, – пронеслось у меня в голове. – Как такое возможно?».

Меня уложили обратно в постель и принесли горячего чая с медом. До своей кровати я добралась на крепких папиных руках. Казалось даже, что меня несет могучий великан, руки которого налиты сталью, глаза которого огнем пылают, но это был всего лишь мой папа. «Фантазерка», – сказала я сама себе.

– Тебе бы книги писать, – сказал отец ласковым ироничным голосом.

– Это еще почему? – удивилась я. Затем повернула голову в бок и увидала маму. Она вцепилась в меня взглядом и спросила:

– Кто же заказывает блины на выходе из ванной?

– Блины? – совершенно растерялась я.

– С черникой, – добавила бабушка, похлопав меня по животу.

Я полностью накрылась одеялом и еще долго не вылезала из-под него. Вспомнила Фетулу и запах свежих пирогов в округе. Глубокое дыхание, озабоченный взгляд, пружинистые волосы. «Это и вправду был Фетула», – не могла поверить я.

– Это не я упала! – закричала я, вскочив с постели. – Фетула меня толкнул, а потом сказал, чтобы меня водой облили!

Папа, дедушка, бабушка и мама застыли, словно ожидали птичку перед фотографией.

– Смешно вам? – обозлилась я.

Бабушка охнула.

– Что? – удивленно спросил дедушка, поглядывая на свой живот.

– Уже давно отлетела, – сказала бабушка, кинув взгляд на отсутствующую пуговицу на рубашке дедушки.

– Куда? – забеспокоился дедушка.

– Довольно! – крикнула мама. – Нашей дочери нездоровится, а вы тут о пуговицах!

– Я позвоню Перистокраевым, – отчеканил папа, собравшись выйти из комнаты. – Вечером к тебе придет Фетула, дочь моя.

– Только если в кафе! – возразила я, вспомнив чудесный запах карамельных булок.

Я еще долго лежала, уткнувшись лицом в подушку. Когда запах кислорода иссяк, я поднялась и уставилась на недошитую куклу. В комнате больше никого не было.

– Эй, девчушка, – сказала я маленькой даме в красном наряде. – Ты как там?

Кукла молчала. Ее голубые глаза были широко распахнуты. Так, словно она очутилась на краю света. Ресницы у нее длинные, пушистые. «Вот бы мне такие», – мечтала я. Эта кукла лежала на столе уже месяц. Дни, недели, ночи, рассветы уходили на подбор тканей, ботиночек, пуговиц и крапинок для индивидуальности кожи. Рукодельный набор подарили мне еще в прошлом году, всей семьей. Не знаю, сколько было вложено в этот подарок, но количество деталей, где числились даже уши, было запредельным. Я представляла семя хирургом, затем модельером. За целый год я сшила около пятнадцати куколок. Хорошеньких и не очень, милых и угрюмых, модных и скромных.

– Обед стынет! – донесся голос с кухни.

Не ожидав привычного бабушкина зазывного, от которого даже у дедушки стучит в ушах, я мигом вскочила со стула и побежала на первый этаж, оставив голубоглазую куклу наедине с ужасным пианино. После долгожданного обеда я отправилась обратно в постель. Во рту еще оставался привкус жареной картошки, но даже полоскать зубы отчаянно не хотелось. Навалилась приятная усталость, живот довольно пробурчал и принялся за свое дело. Закрыв глаза, я постаралась уснуть.

Вечер сменил беспокойное утро и размеренный день. Мухи и бабочки уснули на окнах, лапками прицепившись к невидимому барьеру. Тень от моего спящего тела растворилась в общем полумраке отдохнувшей от солнца бесцветной природе. «Дэнс, Дэнс, Дэнс», – танцевало солнце. Оно раскрывало зелену молодых побегов, красоту алых листьев клена и наполняло красками плывущие по небу облака.

Спала я крепко и долго, будто сном руководил кто-то другой: отвел на высокую гору, постелил свежую постель, накрыл воздушным одеялом и сладко поцеловал. Некий волшебник создал атмосферу для упоительного отдыха.

– Пора, – шептал папин голос. – Он ждет тебя. Стоит за дверью и хочет войти, представляешь? Я говорил ему, что ты отдыхаешь, а он все твердил, что это не так.

– О ком ты говоришь? – сквозь сон спросила я папу. Затем осторожно открыла глаза. Даже от малейшего света ночной бра ужасно кололо в глазах. – Пора в кафе? Там Фетула?

Попросив папу подождать за дверью, я встала с кровати и сняла пижаму. Стоя возле шкафа с одеждой, я разглядывала себя в зеркало и поправляла волосы. «Вот растяпа! – подумала я про себя. – Расческа ведь в ванной!». Когда Фетула постучал в дверь, я стояла на пороге, одетая в летнее вечернее платье.