в камерах?

— Раз в пять дней.

— Когда следующая?

Кривясь от боли Тино прикинул

— Завтра

— Отлично. Завтра приведешь с собой человека, моего племянника скажешь — с деревни, подработать хочет. Устроишь его уборщиком. Заплатишь… денег дадим.

— Мест нет.

— Будут.

…

— Еще… знаешь, русский олигарх у вас там сидит, да?

…

— Будешь присматриваться, кто к нему ходит, что передает. И нам говорить. Плата сто евро в день. Это отдельно.

Неизвестный — достал пачан бабок. Желтых. Двадцать тысяч евро. Тино с тоской подумал, что ему за такие деньги…

— Это тебе. За услуги и за моего племянника заплатить. Принесешь информацию — дадим еще…

— А племянник ваш…

С переднего сидения обернулся верзила, заулыбался

— Вот он…

Бандит похлопал Тино по плечу

— С нами не пропадешь. Ты не переживай, мы больше чем Феофан башлять будем. Скоро тут все будет наше…

…

— А теперь иди.

Полицейский, скособочась вышел из машины. Закрыл дверь.

— Ну, что, Дима? Готов?

— Че-то стремно — признался верзила

— Ничо не стремно — уверенно сказал старший — я тебе сколько раз говорил. Ты ее будешь держать при себе два раза — когда контроль проходить, и когда в камере. И всё. Эта штука медленно действует, надо дней десять. Ты сколько будешь с ней. Час, два? Ну к примеру шесть. И чо? Тареном закинешься, ничего не будет, отвечаю.

…

— Тебе за это двадцать кусков, отдельно перепадает. Думаешь, мало?

— Лаве файно. Но все равно стремно.

— Не ссы. Ничего не будет…

18 мая 202… года. Афины, Греция. Следственная тюрьма МВД

Второй допрос должен был стать главным — в том смысле, стоит ли дальше предпринимать усилия — или надо переходить к плану Б. Еще проблема была в том, что у меня не было плана Б. Но это так, мелочи…

Перед тем, как идти снова — мы сидели в кабинете у начальника тюрьмы, и пили кофе на троих. Начальник тюрьмы отращивал себе длинный ноготь на манер афинских щеголей, это значило — никогда не буду работать. Здесь работать и впрямь не любят, тот, кто говорит, что наши работники лентяи — с греками просто рехнулся бы. Еще я заметил, как мент на входе открывает дверь — он даже документы толком не проверяет, спит на ходу и нажимает кнопку. Если бы я предъявил удостоверение «Лучший зять» какие до сих пор продают на московских рынках — уверен, он открыл бы.

Кое-что об этом СИЗО рассказал мне Димитрис. Главное СИЗО страны, по факту как наша Матросская тишина или Лефортово — а за колючкой ножи, стволы, наркота, если заплатишь — бабу приведут. Некоторые офицеры утром забирают нескольких подследственных из не тяжких — на стройке батрачить — вечером привозят. Бардак просто неописуемый.

А кофе вкусный. У нас такого не сварят…

— К русскому адвокат приходил?

— К русскому — начальник тюрьмы никого не стесняясь, зевнул — нет, не приходил. Но он охрану себе нанял.

— Это как?

— Тут есть Чичо, албанец. Русский ему заплатил. Теперь двое албанцев постоянно с ним.

— Как заплатил?

Начальник тюрьмы пожал плечами

Бардак…

Я показал на дверь Димитрису. Мы вышли

— То, что у него до сих пор нет адвоката — плохой знак.

— А что делать то?

— Колоть. У тебя есть свежие мысли относительно того зачем он сюда прилетел? Хоть что-то?

…

— Ладно, пошли.

Холодовского привели чисто выбритым, благоухающим одеколоном. Про себя я отметил — он откуда-то взял деньги и купил все, что ему было нужно — включая охрану. Как он это умудрился сделать, а?!

— Александр Борисович. Вопрос можно? А почему вы не берете себе адвоката?

Холодовский такого не ожидал. Подумал над ответом

— Адвокат… что мне твой адвокат. Чем он мне поможет?

— Если не будет адвоката, вас выдадут США.

— Не выдадут.

— Почему?

— Это политический вопрос.

— Скорее экономический. США умеют добиваться своего

По взгляду Холодовского я понял, что пошел не туда

— Вернемся к банковским вопросам. Вы в Израиле не бедствуете и не шикуете. Куда ушли деньги, если не секрет

— Секрет — протянул Холодовский

— И все же…

…

— Он вас обобрал, ведь так?

…

— Ну же…

Ответить Холодовский не успел. Открылась дверь. Я недоуменно посмотрел в ее сторону

— Какого…

Зашли двое. Оба в беретах. Военные что ли?

— Извините.

С этими словами — один поднял Холодовского, начал надевать на него наручники.

— Что происходит?

— Извините.

Он что, только это знает?

Можно было бы драку начать, спровоцировать международный инцидент. Но это было бы окончательным проигрышем. Окончательным и бесповоротным.

Я вышел… точнее даже выскочил в коридор, намереваясь разобраться, какого черта происходит. Искать мне долго не пришлось — в коридоре камеры стоял Димитрис…

— Какого хрена происходит!?

Димитрис опустил глаза.

— Американцы…

Зачем я тогда увязался за ними… я не могу сказать. У меня характер такой — я терпеть не могу проигрывать. Никогда. И ни в чем.

В юности — как-то раз во дворе я дрался один против пятерых. Просто потому, что не захотел извиниться.

Димитрис пересел в мою машину… впереди шла машина с Холодовским и еще одна — джип с военными. Понятно, что он чувствовал вину и хотел объясниться. А мне не нужны были объяснения, мать его. Мне нужен был Холодовский…

— Ты пойми. Сейчас у власти правые, это американские прихвостни. Наш премьер учился в Гарварде. Они делают все, что американцы им скажут. Это политика.

— Ни хрена не понимаю! — вскипел я — он наши деньги украл. Наши, понимаешь.

— Подайте иск в американский суд.

— Ты шутишь, что ли?

…

Я понял, куда мы едем — к прокуратуре.

— Что дальше?

— В любом случае просто так его нельзя выдать — сказал Димитрис — должен решать суд. Если только…

— Если только что?

— Если американцы не задействовали программу чрезвычайной выдачи.

— Но она же для террористов!

Димитрис вздохнул

— Ты не хуже меня знаешь, как делают американцы. Если что-то работает… они используют это. До тех пор, пока оно работает

— Но если едем в прокуратуру…

Димитрис ничего не ответил…

До прокуратуры было не так далеко ехать, а полицейские машины нам обеспечивали зеленую волну — что было немаловажно, так как Афины задыхаются от пробок. Машины затормозили у здания, напоминающего главное здание Да Афганистан Банк в Кабуле, я как раз начал присматривать место где приткнуться, и только подумал — опасно делают, у них что, закрытого двора нет…

Как все и началось.

Выстрелов я не слышал — в арендованном Фольксвагене все-таки приличная звукоизоляция, немецкая машина.