Подняв голову, Сьюзен пристально посмотрела в объектив камеры наблюдения, которая была замаскирована в лепном молдинге над люстрой.

Я ждал.

На этот раз мое молчание объяснялось вовсе не смущением. Я подсчитывал, соображал, прикидывал. Мне хотелось дать Сьюзен как можно больше времени на размышления, чтобы, когда я наконец обращусь к ней, она могла спокойно меня выслушать.

Сьюзен тем временем попыталась встать на ноги, но силы и чувство равновесия еще не окончательно вернулись к ней.

Тогда она попробовала добраться до пистолета, ползя на четвереньках, но вскрикнула от боли и остановилась, рассматривая след от ожога на правой ладони.

Я почувствовал себя виноватым.

В конце концов, у меня тоже есть совесть. Я способен признавать свою вину и ответственность за последствия своих поступков.

Прошу вас отметить это.

В конце концов, Сьюзен таки доползла до пистолета. Вернув себе оружие, она как будто снова обрела силы и уверенность в себе. Держась за стену, она поднялась на ноги и снова огляделась по сторонам, надолго задержав взгляд на камере под потолком.

Потом она оттолкнулась от стены.

В первое мгновение она пошатнулась, но сумела выровняться и даже сделала два шага по направлению к входной двери, но открыть ее не решилась.

Глядя вверх, она неуверенно спросила:

— Вы… Ты еще здесь?

Я выжидал.

— В чем дело? — спросила она, и мне показалось, что гнев пересилил в ней чувство страха. — Что тебе нужно?

— Все в порядке, Сьюзен, — ответил я своим новым голосом.

— Кто ты такой? Что ты хочешь? Где ты?

— Слишком много вопросов, — ответил я как можно мягче. — Голова болит?

— Кто ты, черт возьми, такой?

— У тебя болит голова?

— Ужасно.

— Мне действительно очень жаль, но ведь я предупреждал, чтобы ты не трогала дверь.

— Черта с два ты предупреждал.

— А ты помнишь, как мистер медвежонок Фоззи сказал: «Ох-ох-ох»?

Ее гнев нисколько не остыл, но я видел, как беспокойство снова вернулось на ее прелестное лицо.

— Я подожду, пока ты примешь пару таблеток аспирина.

— Кто ты?

— Я контролирую твой домашний компьютер и подключенные к нему системы.

— Чушь!

— Пожалуйста, прими аспирин. Нам нужно серьезно поговорить, а я не хочу, чтобы головная боль отвлекала тебя.

Сьюзен повернулась и пошла к арке, которая вела в гостиную.

— Аспирин в кухне, — подсказал я.

В гостиной Сьюзен включила свет. Вручную. Обойдя комнату по периметру, она попыталась вручную же включить механизм подъема стальных жалюзи, укрепленных с внутренней стороны окна, и даже приподнять их руками.

— Это бессмысленно, — уверил я Сьюзен. — Ручные выключатели всех автоматизированных механических систем блокированы.

Тем не менее она все равно попробовала каждый из выключателей.

— Послушай, Сьюзен, сходи в кухню, прими аспирин, и мы поговорим.

Она положила пистолет на приставной столик возле софы.

— Правильное решение, — поспешил похвалить я ее. — Пистолет тебе не поможет.

Морщась от боли в обожженной руке, Сьюзен взялась за кресло в стиле ампир — резное, покрытое потрескавшимся черным лаком и позолоченным декоративным орнаментом. Взвесив его в руках, словно это была бейсбольная бита, она размахнулась и с силой опустила кресло на ближайшие рольставни, рассчитывая, должно быть, погнуть их или выбить из направляющих. Раздался громкий треск, но стальные полосы не поддались.

— Сьюзен!..

Она выругалась — должно быть, боль от ожога стала острее — и снова замахнулась креслом. Второй удар вышел сильнее, но также не дал никакого результата — только спинка кресла треснула пополам. На всякий случай Сьюзен снова ударила им по ставням и в изнеможении опустила свое странное оружие на пол.

— Может быть, хоть теперь ты послушаешься меня и примешь таблетки? — поинтересовался я как можно любезнее.

— Ишь ты какой умник нашелся!

— Умник? Я просто считаю, что тебе нужно принять пару таблеток аспирина и успокоиться.

— Чертов воришка!

Ее отношение показалось мне удивительным, непонятным. Я так и сказал ей.

— Тогда кто же ты? — спросила Сьюзен, усмехаясь, и снова взяла в руки оружие. — Голос у тебя взрослый, но ведь ты наверняка пропустил его через синтезатор. На самом же деле ты — обычный хакер, прыщавый четырнадцатилетний подонок, страдающий от переизбытка гормонов, которому нравится мастурбировать, подглядывая за голыми женщинами.

— Эта характеристика кажется мне оскорбительной, — возразил я вежливо.

— Послушай, гаденыш, может быть, ты — компьютерный гений, но, когда я выберусь отсюда, я обещаю тебе, что у тебя будут крупные неприятности. У меня есть деньги, есть опыт в обращении с компьютерами и обширные связи в университете. Я уничтожу тебя!

— Уверяю тебя, Сьюзен…

— Мы выследим тебя, найдем твой вшивый маленький компьютер…

— Я не…

— …И надерем тебе задницу. Я сделаю так, что ты не сможешь…

— …Я не…

— …Не сможешь выходить даже в локальные сети по меньшей мере до тех пор, пока тебе не исполнится двадцать один год, а может быть, и никогда. Поэтому, мальчик, лучше прекрати свои штучки и сдавайся. Может быть, тогда я пожалею тебя, и ты отделаешься более или менее легко.

— Ты ошиблась, Сьюзен. Я не хакер, не компьютерный взломщик-любитель и не мальчишка. Некоторое время назад ты проявила редкостную проницательность и интуицию, но сейчас они тебе изменили. Я не тот, за кого ты меня принимаешь.

— Тогда кто же ты? Электронный людоед, Ганнибал-каннибал?1 Я что-то сомневаюсь, что ты сумеешь съесть мои внутренности при помощи факса или модема.

— Откуда ты знаешь, что я не забрался в дом и что я не управляю твоим компьютером из подвала?

— Потому что, если бы ты был здесь, ты уже попытался бы изнасиловать или убить меня. Или и то и другое, — пояснила Сьюзен с поразительным хладнокровием.

Потом она вышла из гостиной.

— Куда ты идешь? — спросил я ее.

— Смотри сам.

Сьюзен вошла в кухню и остановилась там, положив пистолет на столик для разделки мяса.

Громко бранясь (я никак не ожидал, что услышу подобные выражения из уст благовоспитанной леди), она выдвинула один из ящиков, битком набитый медицинскими препаратами и упаковками лейкопластыря, и, достав оттуда флакончик с аспирином, вытряхнула пару таблеток на ладонь.