— Да, меня подкинули, — спокойно подтвердила Билли. — Я не стыжусь этого, шейх Бен-Рашид. Я верю, что важно только то, чего человек добился сам, а это не всегда зависит от его происхождения.

— Я вовсе не хотел обидеть вас, — пожал плечами шейх. — Я и сам думаю точно так же, мисс Калахан. Собственно, как раз именно то, чего достигли, и заинтересовало меня. — Он перевернул несколько страниц. — Вы побывали за эти годы в нескольких приютах. Вас дважды определяли в семьи, и каждый раз вы были возвращены в сиротский распределитель за бунтарство и непослушание. Когда вам исполнилось пятнадцать лет, вы покинули приют. После этого ваша биография становится значительно более запутанной.

— Простите великодушно, — иронично заметила Билли.

— Практически все люди, с которыми вы работали или просто встречались, отказывались беседовать с моими людьми, — неторопливо продолжал Бен-Рашид. — У вас, несомненно, есть способность вызывать симпатию и хорошее отношение людей к себе в самые короткие промежутки времени, — он прищурился, — наверное, потому, что вы нигде не задерживались больше трех месяцев, мисс Калахан? Вы работали на бензоколонке, конторским клерком, кухаркой у лесорубов, собирали яблоки в Орегоне, работали в индейской резервации в штате Вашингтон. Похоже, перечисление можно продолжать еще долго. Вы даже проучились один семестр в колледже в Калифорнии. Вы получили очень высокие баллы на вступительных экзаменах, и ваши профессора говорят о вас как об очень трудолюбивой и способной студентке.

— Главное слово здесь «трудолюбивой», — сказала Билли. — Я могла бы быть даже цыганкой по происхождению, но в моей биографии нет ничего, в чем мне было бы стыдно признаться.

— Да, ваше жизнеописание выглядит удивительно безобидным для такой разносторонней молодой леди, — спокойно отреагировал он. — Никаких длительных любовных связей, несколько озорных проказ, но закон вы никогда не преступали. Ничего, что могло бы вызвать подозрение, до тех пор, пока вы не приехали на киносъемки в Марасеф.

Билли удивленно вскинула голову.

— «Приключение в пустыне»? — Она покачала головой. — Вас ввели в заблуждение, шейх Бен-Рашид. Ваши люди, должно быть, решили немного пофантазировать, чтобы отработать свои деньги. Единственный криминал во время моей работы в этой картине — это то, что я взяла деньги за ужасно сыгранную роль.

— Ничего криминального, просто немного подозрительно, — сказал он, захлопывая папку. — Вы, кажется, очень смелая женщина, мисс Калахан. Рискуя собой, вы спасли вышибалу публичного дома по имени Юзеф Ибрагим от трех парней, которые, как говорят, намеревались перерезать ему глотку. А потом вы устроили «любовь втроем» с этим Юзефом и Кендрой Михаэлис в каком-то двухкомнатном коттедже, и все это длилось в течение нескольких недель.

— Любовь втроем?! — воскликнула Билли. — Ничего подобного! Мы просто друзья, черт побери! У ваших мальчиков грязное воображение, шейх Бен-Рашид.

— Возможно. Но не станете же вы отрицать, что некоторое время жили с этим Юзефом в его доме в деревне около Зеландана.

— С Юзефом, его родителями и многочисленными братьями и сестрами, — негодующе уточнила Билли. — Этот дом весьма отдаленно напоминает маленькое любовное гнездышко, которое вы себе вообразили. Но, так или иначе, какое это имеет значение? Мой нравственный облик — это мое личное дело. Я же не спрашиваю вас о вашей сексуальной жизни.

Изумление промелькнуло в глазах Бен-Рашида.

— Я нисколько не сомневаюсь, что вы бы сделали это, если бы вам было по-настоящему интересно. — Шейх нахмурился. — Меня действительно совершенно не интересует ваш нравственный облик. Но если вы будете рядом с Дэвидом, мы найдем способы обеспечить ваше приличное поведение. Можете быть уверены, что никаких афер больше не будет.

— Пояс целомудрия, гарем, кривые сабли евнухов? — издевалась Билли. — Сейчас двадцатый век, вы в курсе? Господи, я не верю своим ушам!

— Не так примитивно и пошло, — ответил Бен-Рашид с тигриной усмешкой. — Я вполне цивилизованный человек, мисс Калахан.

— Как и предводитель гуннов Аттила? — процедила Билли. — Или еще в большей степени.

— Меня и раньше называли варваром прямо в лицо. — В голосе шейха прозвучала угроза. — Но этих людей уже нет в живых. — Шейх швырнул папку с бумагами на стул. — Все это не важно. Я уже говорил вам, что ваши аферы с Ибрагимом не интересуют меня, ваши деловые отношения — вот что важно.

— Деловые отношения? — обескураженно повторила Билли.

— Мне кажется странным, что вы знакомы с вышибалой публичного дома, — медленно продолжал Бен-Рашид. — Это заставляет меня заинтересоваться другими вашими знакомствами. Я думаю, что вам уже говорили, что преступная группа Ладрама зажата в тиски.

— Нет, — еле выдавила Билли. — Сейчас я для вас кандидат во владелицы публичного дома. Что дальше?

— Я не сказал этого, просто я отметил любопытное совпадение.

— А вы, и Клэнси, и ваши мальчики на побегушках не любите совпадений? — с вызовом спросила она. — Я слышала об этом раньше. Значит, это и есть цель вашего визита, шейх Бен-Рашид? Вы пытаетесь запугать меня, чтобы я бесследно исчезла и оставила Дэвида в покое. Я не люблю, когда со мной так разговаривают. И я уеду тогда, когда сама приму решение, не раньше.

Бен-Рашид пожал плечами.

— Я и сам не знаю, почему я пришел сюда. Может быть, посмотреть, что вы ответите на мои слова. Может быть, я хотел посмотреть на вас и понять, чем вы так прельстили Дэвида. — Его лицо вдруг поскучнело. — Оставаться ли вам или уезжать, это решит Дэвид, когда он прочтет копию вашего яркого жизнеописания, которую я направил ему.

Билли застыла:

— Вы послали копию Дэвиду?

— Разумеется. Сегодня в полдень, как только прилетел вертолет, я отправил в его покои приготовленную копию. — Прищуренные глаза шейха изучали ее лицо. — Может быть, как раз сейчас он читает ее. Вас это расстраивает?

Это расстраивало ее, это сердило ее гораздо больше, чем мысль о Бен-Рашиде или Клэнси, сующих нос в ее личную жизнь, хотя умом она понимала, что расстраиваться из-за этого неразумно. Но почему, собственно говоря, она должна быть разумной и логичной? Она, черт возьми, останется такой, какой была всегда — эмоциональной и искренней.

— Да, это расстраивает меня, — сказала она сквозь зубы. — Я чувствую себя ужасно, мне не нравится, что со мной обращаются, как с преступником или тайным агентом. — Билли поднялась с дивана. — Я не просила вас втягивать меня в ваши дела, и я не желаю быть игрушкой для вашего драгоценного Лизана. — Она лихорадочно вытаскивала из ящиков джинсы, майки, белье. — И я собираюсь сказать ему об этом. — Она направилась к ванной комнате. — До свидания, достопочтимый шейх Бен-Рашид. Ваша аудиенция подошла к концу. Позвольте попрощаться с вами и поблагодарить за гостеприимство.

Папка с копиями собранных материалов лежала раскрытой на столе розового дерева. Дэвид без малейшего удивления поднял глаза на Билли, когда та без стука ворвалась к нему.