Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После освобождения Прибытков остался работать на том же шпалозаводе. Всё шло хорошо. Но однажды сломалась пилорама. При осмотре было установлено, что кто-то подсунул под пилу железный брус. На Прибыткова стали коситься…
Прибытков кое-как уволился и перешёл на работу в леспромхоз. Там тоже всё шло хорошо. Несколько раз он был премирован. Но как-то случилось так, что подряд попались три плохие делянки и леспромхоз не выполнил программы по поставкам. Объективных причин никто, конечно, не признавал. Прибыткову объявили выговор за то, что он не обеспечил вывозку леса. Его обвинили в некачественном ремонте тракторов, хотя никто не осмотрел ни одного трактора. Пришлось уйти и из леспромхоза.
Прибытков уехал с Урала и поступил в Улыбинскую МТС. Здесь тоже на него не обижались. Но вот, умер Савельев и опять оказался виноват Прибытков…
– Всю жизнь отдавать работе и взамен получать одни плевки, – сказал Прибытков. – Это может вынести только советский человек!
– Почему только советский? – спросил Пронин. – Что вы хотите этим сказать?
– Потому что только советский человек так любит свою Родину и так предан своему строю, что соглашается терпеть любые оскорбления и обиды и всё-таки не уходит с поста, – объяснил Прибытков. – Другой, менее честный, давно бы переметнулся к врагам…
– Но почему же, Евгений Савич, вы молчите? – упрекнул его Пронин. – Почему не пишете?
– Куда? – спросил Прибытков.
Пронин пожал плечами.
– Правительству, в Верховный суд, в прокуратуру…
– Бесполезно, – сказал Прибытков. – Никто не любит признавать свои ошибки.
– Неправда, – сказал Пронин. – Тысячи людей реабилитированы у нас за последние годы, – дитя не плачет, мать не разумеет.
– Всё равно ничего не выйдет – сказал Прибытков. – Все, кто проходил по моему делу, умерли, я чудом уцелел…
– Ну, и что из того? – спросил Пронин.
– Ни одного свидетеля, – сказал Прибытков. – Кто мне поверит?
– Да сейчас тысячи покойников подняты из могил! – горячо возразил Пронин. – За свидетелями дело не станет!
– Не верю, – сказал Прибытков.
– Нет, вы не коммунист! – воскликнул Пронин. – Так разувериться!
– Я не коммунист?
– Честь коммуниста – это честь всей партии, – сказал Пронин. – Вы обязаны думать о себе не для себя…
– Но что делать? – спросил Прибытков. – Меня обвиняют в смерти Савельева!
– А как вы думаете? – спросил Пронин, – Кто убил Савельева?
– А я вовсе не уверен, что Савельев убит, – сказал Прибытков. – Кому могла понадобиться его жизнь?
– Тому, кому понадобилась и ваша…
И тут Пронин совершил вопиющее нарушение тайны следствия и выдал причину, которая побудила Матвеева заподозрить Прибыткова в убийстве.
– Прокурор получил анонимку, в которой недвусмысленно сказано, что это именно вы отравили Савельева, – сказал Пронин. – Что вы на это скажете?
– Но я не вижу в этом никакого смысла, – недоуменно сказал Прибытков. – Кому это нужно?
– Кому-то, значит, нужно, – сказал Пронин. – Дело тут не только в вашей биографии, указано прямо на вас.
– Что же мне делать? – спросил Прибытков. – Что вы посоветуете?
– Бороться, – сказал Пронин. – И не вести себя так, как вы повели себя со мною. Отрицать, доказывать, думать, искать вместе с нами хотя бы того, кто написал эту анонимку.
– А вы не думаете, что эта анонимка написана спекулянтом, который слышал о моём прошлом и решил на этом сыграть? – высказал предположение Прибытков.
– Не знаю, – сказал Пронин. – Возможно и так, но, воз – можно, здесь и другая, более серьёзная подоплёка…
– Да, искать, искать, – задумчиво повторил Прибытков. – Но как искать, сидя в этой камере?
– Искать можно отовсюду, – сказал Пронин. – И, во всяком случае, идти людям навстречу в их поисках.
Прибытков посмотрел на Пронина открытыми глазами.
– Хорошо, товарищ Пронин, я вас послушаю…
Он помолчал и добавил:
– Но и вас я тоже попрошу: я хочу, чтобы вы мне верили.
И Пронин, – недаром он был коммунистом и верил в людей – поверил в Прибыткова.
Лейтенант Евдокимов
Принимая какое-либо решение, Пронин не любил откладывать его выполнение в долгий ящик. На следующее же утро после свидания с Прибытковым Пронин поехал в город к Иванову. Знакомы они были мало, встречались на краевой партийной конференции, на пленумах крайкома, но наслышаны были друг о друге очень хорошо.
Иванов тоже был старым чекистом, к безобразиям, имевшим место в органах государственной безопасности, отношения не имел, об этом Пронин не слышал, но уж слишком он был, по мнению Пронина, послушен, с начальством не спорил и никогда его не осуждал, поэтому по служебной лестнице он продвигался быстрее Пронина; но там, где не приходилось перечить начальству, Иванов был силён, он обладал и большим опытом, и проницательностью, столь необходимой разведчику.
– Чему обязан? – вежливо спросил он Ивана Николаевича, указывая на кресло в своём кабинете. – Прошу.
– Я, знаете ли, без церемоний, – ответствовал ему Пронин. – Приехал посоветоваться.
Он высказал Иванову своё недовольство Матвеевым, рассказал о смерти Савельева, об анонимке, поделился впечатлениями о Прибыткове.
– Конечно, становлюсь стар, правильно говорят, – признался он Иванову. – Для оперативной работы не гожусь, нервы, вероятно, не выдержали бы, но, поверьте, чутьё старого чекиста мне не изменяет, у меня такое ощущение, что мы столкнулись с незаурядным преступлением.
Иванов снисходительно, по-генеральски, усмехнулся.
– Я ценю ваш опыт и не сомневаюсь в вашей наблюдательности, но ведь этого недостаточно для выводов, – сказал Иванов. – Ощущения – нечто расплывчатое и неопределённое. Переберём ещё раз факты. Савельев. Отравление. Эксперты утверждают, что отравление. Какой-то яд из группы морфина. Прибытков. Вы считаете, что подозрения против него несостоятельны. Допустим. Допустим, что во время ежовщины он был осуждён неправильно. Тогда почему он не хлопочет о реабилитации? Это вода на мельницу Матвеева. Проверим. Самое серьёзное – анонимка. Здесь, я думаю, какой-то просчёт со стороны неизвестного нам лица…
– Значит, вы согласны, что надо искать автора анонимки? – спросил Пронин.
– Безусловно, – подтвердил Иванов. – Хотя обнаружить его трудно и, может быть, даже невозможно.
Пронину не нравилась вежливая безучастность Иванова.
– Что же вы посоветуете? – спросил он.
– Я ведь вижу что вам от меня нужно, товарищ Пронин, – предупредительно сказал Иванов, слегка рисуясь своей проницательностью. – Меньше всего нужны мои советы, вы в них не нуждаетесь. Проанализировать факты? Вы это сделаете не хуже меня. Беда в том, что недостаточно самих фактов и мы с вами не в том возрасте, когда могли бы их собрать. Нужен человек, который сумеет это сделать. Такого человека у вас нет, а у нас есть, подумали вы. За этим вы и пришли. Но вам очень хочется, чтобы предложение исходило от меня. Что ж, я человек не гордый. Думаю, что к вам в район следует послать такого человека. Мне тоже кажется, что в этом деле есть какая-то загадка, ну, и ваши ощущения, их тоже нельзя игнорировать…
Пронин засмеялся.
– Нет, вы не зря сидите в органах…
В устах Пронина это была похвала.
Иванов весело согласился.
– Я тоже думаю, что не зря, иначе меня бы здесь не держали.
Он на мгновение задумался.
– Кого же вам дать…
Он ещё подумал и
