Ага, точно. Как будто бы когда я совсем скоро предстану перед Благодетельной Когане Но или Двоепервой Стаей (в зависимости от того, кто там первым заявит права на душонку жалкого мутанта), мне понадобится «низкий писк»! Или все же понадобится? Наверное, будет даже забавно испытать чудесный талант на божестве…

Кулак Безухого снова впечатался в мои ребра.

Это было больно, причем весьма. Что не говори, а бить эти ребятки умели профессионально… Задумавшись, будто художник перед мольбертом, чу-ха легонько почесал кончик носа и еще раз ударил меня в челюсть.

С влажным треском открылась едва поджившая правая скула, рассеченная в лавке слепого мешочника; хрустнувший до этого зуб зашатался с новой силой, грозясь вот-вот выпасть… впрочем, тогда им можно будет метко плюнуть в глаз ближайшего истязателя…

Я попробовал поговорить. Капая кровью на клетчатый жилет казоку, попробовал предложить парням выслушать одну важную и очень интересную историю. Разумеется, вместо «низкого писка» или вообще хоть сколько-нибудь связных слов с моих губ сорвались только стоны и скомканное лепетание.

Отступив на несколько шагов, Безухий и его приятель с удовлетворением оценили проделанную работу. Решили сделать перерыв. Сквозь розовый туман я рассмотрел, как они вынимают из сумки пару банок эля, и по пустынному складу прокатилось приятное шипение пузырящегося напитка.

Глушилка сделал погромче музыку, приглушенную при Сакаге, и аккомпанементом моему убиванию стала очередная беззаботная песня «8-Ра». Коллектив энергичных юнцов распевал о том, что если ты подкрасишь кончик хвоста и махнешь мне, я пойду за тобой за край мира, а еще нам обязательно нужно прогулять уроки и обязательно увидеть город на рассвете.

Было очевидно — обоим бойцам Пыльного происходящее в радость. А еще им явно приказали не спешить… Я попытался собрать в одну стаю остатки утекающего здравомыслия и взвесить шансы на выживание.

Палачи были умелыми. Но при этом увлекающимися. Так что даже если предположить, что Сакага велел не убивать бледношкурого мутанта, а лишь проучить, эти двое могли и перестараться…

А еще я снова ничего не понимал. Даже на пороге смерти, на котором, как поговаривают, умирающим являются самые искренние и чудные откровения.

Какого *уя Сакага так мутно обрисовал мою вину? Неужели мне действительно не стоило встречаться со слибу Мокки и копать под некого фер Приша? Или все же причина, по которой крепкий стул с высокой спинкой становился моим смертным ложем, крылась в оскорблении, которое я нанес фер Шири-Кегарете?

Удивительно, но когда ты связан и ежесекундно глотаешь собственную кровь, в голову подчас приходит так много интересных вопросов…

По затекшим запястьям внезапно побежало жгучее тепло.

Будто бы очнувшись по щелчку пальцев, я вдруг сообразил, что услышанный секунду назад звук был коротким чиркающим прикосновением ножа. Пошевелив тяжелыми кистями, я обнаружил, что путы разрезаны. Пьяно подняв голову, хотел было обернуться, но на плечо предостерегающе легла узкая лапа, а в ноздри ударил запах свежепережеванного «бодрячка».

— Мой гендо у западной стены, брат, — прошипел в ухо знакомый голос, а затем в световой круг ворвалась вертлявая тень.

Глушилка звонко вскрикнул и выронил почти полную банку эля; его приятель недоверчиво обернулся, а затем в воздухе сверкнул метательный нож. Зачарованный и еще не поверивший в случившееся, я бесконечный миг провожал его серебристое вертящееся тело затуманенным взглядом.

С протяжным свистом клинок сделал еще пару проворотов, после чего врезался точно в висок Безухого, чуть ниже безобразного рваного ошметка… правда, врезался короткой рукояткой, в лучшем случае оставив синяк…

Боец Пыльного взвыл и отшатнулся, оторопело рассматривая отскочивший от башки нож. Его тощий напарник с подавляющим имплантом в морде оказался чуть сообразительнее — отскочил, рванул на груди куртку и потянулся за башером.

Неудачливый метатель с отчаянным воем кинулся на парочку головорезов в клинч, хлестнул хвостом Безухого, заставив отскочить еще дальше, затем крутанулся волчком и набросился на Глушилку.

Хлопнул затвор башера, ему вторил крик боли, а затем невысокий босолапый чу-ха в стареньком плаще навалился на стрелка и я услышал, как звонко клацают его челюсти. Боец Сакаги зарычал, пискнул и завалился на спину, увлекая противника за собой.

— Беги! — заверещал мой спаситель, и теперь я окончательно убедился, что мне не померещилось…

Я поднялся со стула, приложив примерно столько же усилий, как если бы пытался приподнять фаэтон. Покачнулся, устоял, с зубовным скрежетом пошевелил опухшими пальцами.

Мне казалось, все происходит очень и очень медленно, предательски медленно для полноценного спасения… но на деле я оказался возле ящика с трофеями весьма быстро для затекших ног.

Безухий уже кидался ко мне с нацеленными в лицо когтями, когда «Молот» привычно наполнил мою ладонь, уставился в морду бандита и дважды харкнул фанга прямо в оскаленную пасть. Мой истязатель взвыл и схватился за окровавленную голову, из-под него будто вышибли нижние лапы, и он с размаху опрокинулся на спину.

Глушилка с рычанием продолжал борьбу, но вцепившийся в него неприятель оказался слишком цепким, вертким и необычайно сильным для своей комплекции, не позволяя ни встать, ни отползти.

Чужой башер хлопнул еще раз, другой, и через секунду палач Сакаги сбросил с себя хрипящее и подвывающее тело. Попробовал выбраться, поднимая оружие в мою сторону, но я уже перехватывал свое отяжелевшее запястье второй рукой, целился и стрелял.

С сочным шлепком фанга пробила левый глаз Глушилки, вышла чуть ниже правого уха и царапнула по бетону. Вздрогнув всем телом, долговязый чу-ха опрокинулся, его хвост судорожно хлестал из стороны в сторону.

При экранизациях манга в таких случаях обычно наступает полная тяжелая тишина. В действительности все происходит совершенно иначе — несмотря на окончание скоротечной схватки, многочисленные звуки и не думали покидать склад: беззаботно подпевали ребятки из «ВЦР», шумно шипели уроненные банки с элем, хвост Глушилки продолжал скоблить бетон в посмертных судорогах.

А лежащий на животе молодой чу-ха, перерезавший мои путы, но так и не научившийся толково метать ножи, надрывно хрипел и силился встать из расползающейся красной лужи.

Я попытался сфокусировать расплывающийся взгляд. Повел стволом «Молота», будто во мраке могли прятаться другие головорезы Пыльного. Покачнулся, подошел к раненому, присел и осторожно перевернул на бок. Грудь черно-желтой жилетки без нашивок и значков слишком быстро перекрашивалась в темно-красный.

Прогиб умирал — первая фанга Глушилки лишь навылет прошила ему правый бок, а вот последующие вошли в грудь и горло, не оставляя ни единого шанса. Глаза парнишки закатились, сверкая ослепительными белками, когти отчаянно хватали пустоту, в пасти пузырилась коричневая слюна.

— Байши… — простонал я, в отчаянии схватившись за измочаленную голову и даже