Дебил! Малолетний кретин, болван, недоношенный придурок! У юного «Дитя» хватило крохотных мозгов увязаться за мной от самой «Сдержанной благодати», терпеливо дождаться у «Перпекто» и даже проследить за фаэтоном Пыльного в стремлении любой ценой угодить и помочь.

Но я был готов спорить, что вместо того, чтобы вызвать полноценную подмогу, парнишка с жаром поцеловал клинок ножа и отважно бросился в драку, уцелеть в которой не смог бы и более толковый боец…

— Байши… — повторил я, осторожно приподнимая край жилета и ощупав края ран. Нашел исчезающий пульс Прогиба, взъерошил слипшийся от крови мех на горле и не без стона изучил входное отверстие от третьей фанга Глушилки. — Да как же так?..

Самый бесполезный казоку-йодда «Детей заполночи», так и не заслуживший ни одной регалии, любивший «бодрячок» и жалевший денег на обувь, издал последний хриплый вздох, цепко ухватился когтями за пустоту, и умер у моих ног.

Он спас меня. От пыток и избиений, от подступающей смерти, от позора и возможного использования в грязных играх «Уроборос-гуми». Спас ценой собственной жизни, словив сразу три фанга, но не переставая драться и отвлекать противника, пока я вооружался…

Байши, байши, байши… Байши!

Я поднялся на ноги, застонав от судороги в оживающих конечностях. Осмотрелся, лихорадочно выстраивая план дальнейших действий. Подступил к палачам и убедился, что они тоже мертвы.

Машинально потер «Молотом» щеку, вскрикнув от боли в разбитом лице. Тяжело оперся на ящик. Подняв брошенную банку с элем, жадно опрокинул его остатки в рот; кривился, стонал от огня в разбитых зубах, но выпил все до капли.

Труп Прогиба пялился на своего убийцу. Тот изучал высокий потолок склада. Третий мертвец запрокинул голову и смотрел в темноту. Меня окружали тела двоих бойцов одного из крупнейших криминальных синдикатов гнезда, а также пустая бренная оболочка собственного собрата по казоку.

Все это представало тревожной, навевающей самые недобрые мысли картиной, которую можно было охарактеризовать единственным метким словом.

— **здец, — пробормотал я, отставляя пустую жестянку на ящик.

Да, он самый. Потому что убивать подельников самого фер Сакаги, это отнюдь не стрелять вонючее безродное отребье в подвалах Гариб-базара…

Я поймал себя на том, что теперь брожу по границе светового круга, невидящим взглядом рассматривая тела и брошенное оружие. Забыв о боли, моя левая ладонь растирала лицо, превратив его в маску из запекшейся крови.

Спохватившись, я уставился на заляпанный багровым гаппи — сигнал был устойчивым и четким, вероятно, со смертью Глушилки его блок-устройство тоже отключилось. Вернувшись на стул, на котором чуть не погиб, я еще минуту посидел в тяжелых и неприятных раздумьях, постукивая стволом башера по лбу. Затем решился и вызвал Сапфир. Без свето-струнного слепка, конечно же…

— Привет, детка, — как можно спокойнее сказал я, стараясь не шепелявить и не морщиться.

— Малыш? — тут же вскинулась она, и я воочию представил ее за барной стойкой чингайны, с полотенцем в руке, вдруг застывшую с невидящим взглядом перед собой. — Что-то случилось?

— Все в порядке, детка, — я попробовал улыбнуться, но губы будто смазали кислотой. — Просто все мои заказы перенеси на следующую среду, хорошо?

В заушнике наступила тишина, не нарушаемая даже дыханием синеволосой чу-ха на обратном конце соединения. Разумеется, моя помощница прекрасно знала, что значит такая просьба о переносе заказов. Более того, однажды она уже слышала ее через «болтушку», а позже мы выпили не одну бутылку паймы за то, чтобы подобное не повторилось.

Тишина продолжала давить.

Я нахмурился, даже заподозрив очередную потерю сигнала, но через пару секунд Сапфир все же подала голос. Спокойная и приветливая, как лучший официант на свете.

— Я разогрею тебе чингу с сиропом, — сказала она.

В тот раз Сапфир немного запаниковала. Сейчас говорила уверенно и негромко, хотя я отлично представлял, как сейчас ей давит в груди… Она у меня была просто умничкой, и я до самой смерти (возможно, весьма скорой) не перестану этого повторять…

Разорвав сеанс, я тяжко поднялся со стула.

Собрал в рюкзак обрывки пластиковой удавки, которой мне стягивали руки, пустую банку из-под эля с моими отпечатками; порылся в запасах и нашел нужный бутылек ароматического масла, причем не для повседневного использования, а самый едкий, от которого лично у меня непрерывно слезились глаза. Щедро обрызгав стул, ящик и пол, я натянул кобуру, пальто и рюкзак. Еще раз осмотрелся.

Поздравляю, Ланс! Ты встретил царицу переделок и она вознаградила тебя своим царственным прикосновением! Как там сказала старуха-кочевница? Над тобой копится буря близкого ненастья… Вот уж точнее и не скажешь.

Первым делом нужно уходить. Как можно быстрее и как можно глубже. Нужно залечь на дно и подумать, взвесить, оценить. Именно для этого в подвале «Угля» у меня и имелась резервная нора, за которую я тоже исправно платил. А своим ответом на кодовую фразу Сапфир только что обещала оперативно подготовить ее к моему возвращению…

Задержавшись на границе светового круга, я оглянулся и еще раз взглянул на скрючившегося Разрушителя.

— Прости меня, пунчи, — пробормотал я, проклиная едкий маскирующий секрет, наполнявший мои глаза предательскими слезами. — Прости…

И неловко заковылял в темноту склада, направляясь к западной стене.

Глава 4

ПЛЕШИВАЯ ЛАПА

Как можно догадаться, этой ночью мне почти не довелось поспать, даже после позорного бегства в скромную микронору. Раны, взвинченность, страх, чувство вины, тревожные мысли и адреналин исправно выполняли свою работу, подстегивая организм эффективнее самой забористой чинги.

Первую половину ночи я вовсе помнил смутно. Как искал гендо Проги, который тот совершенно точно угнал неподалеку от «Сдержанной благодати»; как пытался темными неухоженными дворами срезать путь мимо оживленных перекрестков, усыпанных гроздьями смирповских камер; как за пару кварталов от дома бросил краденый двухколесник и проулками, будто жалкий жулик, проскользнул в «Кусок угля»…

Первым четким воспоминанием после бегства из склада неожиданно оказалась собака. Тощая уличная псина, дремавшая на крыльце служебного спуска в подвал «Комплеблока-4/49».

Разбуженная внезапным вторжением бесхвостого уродца в глухом капюшоне, она казалась недовольной, но даже не попыталась огрызнуться. Изможденная голодом и побоями, она кое-кого напоминала. А косилась при этом до того уныло, будто сумела проникнуть в мое будущее, и увиденная там картина удручила ее еще сильней…

Сапфир уже дожидалась в подвальной норе. Разумеется, не находя себе места. Несмотря на тревогу и нетерпение, она старательно проделала необходимые приготовления, быстро и незаметно перетаскав сверху необходимые вещи, содержимое тайника, и даже пополнив запас продуктов крохотного холодильника.

Увидев меня в дверях, синеволосая помощница ахнула. Осела на хвост, прижав дрожащие пальцы