Я на практической хлебнул этого варева и стал грязно приставать к Изабелле прям при всех. Но она была не против, так что все закончилось хорошо. Трахнул я ее, короче, — он задумчиво почесал затылок, и Марк заржал. — Или это не очень хорошо?

— Профессор, — сказал Исаев Залесскому, который вынырнул с небольшой сумкой, — Верейский вот тоже говорит, что эликсир не работает. Все-таки не доложили вы это свое перо.

— Я принял целый черпак, — закивал Никита, и профессор совсем сник.

— Ему двадцать один, — для статистики уточнил Марк.

— В декабре двадцать два, — вставил Верейский.

— Я не удивлен, — бормотал бедняга Богдан, переводя взгляд с одного на другого и затравленно поглядывая на дверь, — что-то я в последнее время… Я не удивлен…

Марку, напротив, казалось, что он не просто удивлен, а раздавлен собственной ошибкой.

— Да не переживайте, Богдан Владимирович, ну забыли вы это перо, ну и Странник с ним. — Верейский почти по-дружески похлопал Залесского по плечу и направился к выходу. — Даже с самыми лучшими из нас случаются конфузы, профессор.

Глава 12. Елизарова

Я все равно хотела его.

Исаев, и двух слов не сказав, выебал меня на столе, оставил на моей спине около тридцати синяков, а теперь я вдобавок точно знала, что он ничего ко мне не чувствует — даже под действием Истомного эликсира.

И все равно я хотела его.

Может, до двадцати пяти лет и правда никто ничего не испытывает, кроме нужды перепихнуться?

Ник вот сказал, что не любит Челси, хотя спит с ней давным-давно. А мы с Исаевым — два с половиной раза.

Я не сомневалась, что Богдан сварил все правильно. Он мог любой эликсир из академического курса приготовить с закрытыми глазами. Значит, стоило искать причину либо во мне, либо в Исаеве.

«Может, это снадобье дает фору только страхолюдинам? — предположила Челси. — Ну, типа красивые сами справятся».

Все может быть. В учебнике-то описан один из стандартных случаев.

Вполне вероятно, что у меня не хватает каких-то гормонов, и нужно было класть в котел больше волос. Кажется, у Паулины, моей сестры, были с этим проблемы в детстве. Или Исаев заранее принял противоядие, чтобы не выглядеть идиотом при всем курсе.

А это мысль. Не зря же он вызвался. Заодно вроде как меня на место поставил. Мстит мне за свой бледный вид в прошлую субботу.

Нет, все равно не сходится, ведь противоядие нужно пить после Истомного эликсира.

Честно говоря, я не собиралась брать у него в рот в тот день. Я собиралась пойти в спальню и валяться с книгой на кровати, потому что сто лет уже так не делала.

Но от Исаева так несло Исаевым, когда он прижался ко мне в коридоре, что дальше я плохо помню. Помню, как болели колени, член, который не помещался во рту целиком, и солоноватый привкус на языке.

Я утешала себя тем, что Исаев тоже не в состоянии с этим бороться.

С утра Челси ускакала на тренировку, Маркова — украшать Главный зал ко Дню Осеннего Круга, а Масловой, кажется, наконец удалось уговорить Баженова прогуляться к озеру, которое звалось Тихим Омутом.

День Осеннего Круга по традиции отмечали в последнее воскресенье октября. Когда-то в этот день первые магистры собирались на Совет и официально посвящали выпускников Виридара в колдуны.

Я осталась одна, выбралась из кровати, скинула футболку, в которой спала, и уставилась на себя в зеркало.

Кажется, я похудела: там, где плечи, торчали кости, и грудь стала смотреться совсем непропорционально. Нужно либо срочно набрать вес, либо прекратить пить это снадобье по утрам. Второй вариант не подходит, учитывая, что мы с Исаевым учимся на одном курсе, а мои ноги постоянно готовы разъехаться в его присутствии.

Придется жрать как не в себя. Скоро блевать буду от яичницы.

Волосы почти спустились ниже задницы, и по идее это был мой предел.

Синяки на спине прошли, зато появились на коленях, и сейчас я отчасти была рада нашим уродским юбкам.

Наверное, все это нравилось Исаеву. Я видела, как он смотрит на переменах.

Голодно.

И мне так было легче — я знала, что он тоже хочет еще.

Исаев сказал, что я привыкну к этому желанию. Уже привыкла, оно было навязчивым и липким, как слюни сенбернаров.

Я ловила себя на мысли, что не испытываю потребности ходить с ним за руку и тереться носами в коридорах, как делают Маркова с Томиным. Меня каждый раз тошнит, когда я их вижу.

Я знала, что нравлюсь мужчинам.

Я могу выбрать любого и, если это необходимо, обжиматься с ним — если сумею избавиться от Исаева в моей голове и если он до этого не вышибет из меня весь дух.

Легко сказать, конечно. Проще, чем сделать.

Может, стоило попросить Исаева избить меня по-настоящему? Чтобы больше не хотелось.

Вряд ли он согласится, закатила глаза воображаемая Челси в моей башке.

На завтраке я кое-как впихнула в себя две порции омлета и запила все это апельсиновым соком в компании Димы.

— Без тебя на собраниях скучно, — сообщил Корсаков.

— А что, разве Милена вас не развлекает? — усмехнулась я.

— Мне кажется, Верейский скоро либо пойдет к Разумовской с просьбой отдать повязку кому угодно, кроме нее, либо своими руками ее придушит.

— Кстати, насчет «придушит»… — Из холла послышался шум и ругань. — Кажется, что-то случилось.

Мы побросали еду и бросились к выходу.

В холле Вербин и Баженов держали Исаева, пока тот рвался к Громову с явным намерением растоптать его, а между ними стоял Ник, не давая подойти друг к другу. Все они были в спортивной форме. Громов мерзко ухмылялся в окружении своих игроков.

— Наверное, поле не поделили, — шепнул Дима.

Сомневаюсь, хотела сказать я, и тут Громов подтвердил мои опасения, продолжив не законченную на улице фразу: