– А вы, случайно, не поете бардовские песни? – кокетливо сняв очки и как-то по-детски наморщив маленький носик, осведомилась Кнор.

Витя замялся, а потом явно соврал:

– Ну, да, было дело! Как угадали?! Вы очень наблюдательны.

– Типаж, у вас определенный типаж, – снисходительно пояснила Софья Леопольдовна.

Пока велся этот разговор, Лопахина в сопровождении Вяземской осмотрела дом и пришла к выводу, что он очень удобный, теплый и места для них троих здесь хватит с лихвой. Ко всем удобствам, которые они увидели, добавился огромный шкаф-купе, который был встроен на первом этаже.

– Леля, – обратилась Лопахина к подруге, – ты смотри, комнаты небольшие. Но проблема с одеждой, обувью и прочими вещами решается легко – сюда все поместится. И я успела заметить, что участок небольшой, но аккуратный.

– Да, но где живут хозяева? Это очень важно. Я не хочу, чтобы за мной следили все сутки напролет. А еще не хочу вступать в вежливые беседы каждый день. Мне хочется выйти из дома, сесть на скамеечку и помолчать, не изображать радость, а сохранить на лице ту мину, с которой я встала с постели.

– Я поняла, что хозяева живут рядом, через забор. Мы будем соседями. Но ты права, надо все уточнить. Софа там заговорила этого Витю, пойдем к хозяйке во двор.

Но в сад они вышли все вместе. Сначала по ступенькам спустились Вяземская и Лопахина, а потом вышли Софья Леопольдовна и Витя.

– Понимаете, опыт человечества говорит об обратном. А писатели любят придумывать, любят все шиворот-навыворот перевернуть и выдать это за реальную жизнь. Но на самом деле все ведь обстоит иначе… И мы с вами это знаем, мы практики, мы живем здесь и сейчас! – Витя заливался соловьем, Софья Леопольдовна внимала ему. Она подалась всем своим худощавым корпусом к этому крупному сильному мужчине, она смотрела на него снизу вверх, и в этом взгляде читался неподдельный интерес.

– Я с вами не согласна. Но это долгий и очень подробный спор. Он требует времени и страсти. О таких вещах разговаривать равнодушно нельзя, – проговорила она, не обращая внимания на всех, кто собрался в саду обсудить детали возможной сделки.

– Простите, так сколько же все-таки будет стоить аренда в месяц? Может, мы договоримся о скидке? – Лопахина приготовилась достать из сумки задаток. Она точно знала, что вид наличных денег делает торг продуктивным.

Хозяйка в спортивном костюме и резиновых перчатках разогнула плотный стан, оторвалась от грядок, смерила взглядом мужа Витю, совершенно поглощенного разговором с Софьей Леопольдовной, внимательно посмотрела на Кнор, которая теперь стояла, кокетливо закутавшись в широкий тонкий палантин, и что-то чертила носком изящных серебристых мокасин. Стан Софьи Леопольдовны был изогнут, даже, можно сказать, изломан, и в этом изломе чувствовалась утонченность. Хозяйка нарочито грубо стряхнула землю с резиновых перчаток и ответила:

– А мы не сдаем ничего. Передумали. – Она повернулась ко всем спиной, наклонилась над грядкой и произнесла: – Виктор, малину доведи до ума. Опять за тобой переделывать все надо.

– Нет, что это за люди здесь?! – возмущалась Кнор, сидя в машине. В ее голосе слышалась вина.

– Софа, помолчи. Нечего с чужими мужьями шашни интеллектуальные заводить! Ты сюда приехала дом снимать, а не о философии и литературе беседовать! – Лопахина хоть и разозлилась, но от улыбки все равно не удержалась.

– Да я же ничего такого….

– Ну да, ну да, – Вяземская покачала головой с преувеличенным осуждением.

Лопахина молчала. Она прикидывала упущенную выгоду, гадая, на какую бы скидку согласились хозяева, если бы сделка состоялась. «Черт его знает, как во втором месте себя вести. Как торговаться?!» – думала Лопахина.

Доехали они быстро – Киевское шоссе было свободно. Отыскав указатель «дер. Толстопальцево», Лопахина свернула на обочину и сверилась с картой.

– Третий поворот и упремся в голубые ворота, – наконец сказала она, разобравшись с картой и собственными записями.

– Фи, голубые ворота! – покачала головой Кнор. – Голубые ворота – это дурной тон. Дешево.

– Софа, помолчи. Пожалуйста. – Вяземская бросила на подругу суровый взгляд. – Не дай бог, что-то испортишь.

– Ничего я не испорчу. За голубыми воротами живут куркули. Приличные люди выбирают цвета близкие к естественным: коричневый, охра и прочее.

– Пошли. – Лопахина, словно главнокомандующий, чеканя шаг, направилась к воротам. Они были открыты – легко толкнув их, подруги попали на большой участок.

– О! – воскликнула Лопахина с некоторым восхищением в голосе. Все пространство было поделено на грядки. Между ними виднелись узенькие дорожки, а на самих грядах аккуратными рядами выстроились всевозможные овощные культуры.

– Эге, да здесь даже знаменитая черная фасоль есть! – Зинаида Алексеевна указала на высокую деревянную изгородь, которую оплетали красные листья. Среди листьев виднелись темные стручки. Они были еще маленькие, только-только набирающие силу.

– А что в ней такого? Ужасный внешний вид. А если приготовить? – спросила Кнор.

– Такой же мрачный вид будет. Зато очень полезная штука, но капризная в выращивании.

– А тут – пожалуйста, растет себе! На этом огороде, похоже, есть все. – Вяземская с интересом огляделась и заприметила виноград, который вился по стене дома.

– Только хозяев нет.

– Как это нет?! Вот я! – послышалось откуда-то сбоку, и перед очами подруг появился солидный, пузатый мужчина в широких бриджах. Как всякая одежда неопределенной длины, эти брюки делали его еще короче.

– Вы ко мне? – обратился он к вошедшим подругам.

– Если вы сдаете дом.

– Сюда, сюда… Ко мне…

– Отлично. Можно посмотреть?

– Конечно, поднимайтесь на крыльцо! – гостеприимно махнул рукой хозяин.

– Здесь просто какие-то плантации! А вон вдалеке малина и яблони. Сколько же всего тут растет!

– Да, как в ботаническом саду! – Кнор иронично улыбалась, глядя на ровные ряды грядок.

Хозяин тем временем предложил всем войлочные тапочки, отстроченные пестрой каймой.

– Как грамотно! Правильно, на даче всегда должны быть тапочки. И в доме чище, и еще это уют создает! – шепнула Вяземская, но хозяин ее услышал.

– Вот, женщина меня понимает, а некоторые морщат носы.

– Ну, зачем же морщить носы. И потом, в чужой монастырь со своим уставом не лезь. – Ольга Евгеньевна одобрительно хмыкнула, разглядев тапки. – Слушайте, это же ручная работа!

– Ну уж ручная, так просто, для забавы. Новости по телевизору смотрю и шью. Не сразу получалось, но потом все понял, свои приемы уже появились. Даже украшать начал. Цветными нитками стежки делаю.

– Так это вы сами мастерите?! Ах, как же я люблю такую обувь! Она и удобная, и теплая, и сносу ей нет.