Крушение строя и распад государства привели к какой-то вакханалии: остановилось производство в промышленности и сельском хозяйстве, началась безработица, невыплата зарплат и пенсий, перераспределение собственности путём бандитской приватизации. Всё это вызвало резкое падение уровня жизни населения: рождаемость снизилась, смертность резко возросла. Передел собственности привёл к скрытой гражданской войне с большим количеством погибших. Я проанализировал потери моего рода, то есть всех живших в то время родственников. Так вот, при подсчёте обнаружилось, что за время последней мировой войны погибло меньше народу, чем за время преобразования социалистического строя в капиталистический. Если вы проанализируете аналогичную ситуацию своего рода, то результат, наверняка, будет таким же. Родственники погибли от убийств, сердечных недугов (отсутствия надлежащего лечения), чрезмерного пьянства или наркомании, связанных с безработицей и жизненной неустроенностью. По сути, это был искусственный мини мор работоспособного населения. Вместе с тем, определённая немногочисленная прослойка населения внезапно разбогатела за счёт обнищания всего остального населения. Но не все желали своё благополучие устраивать за чужой счёт неправедными средствами, даже если такая возможность была. Моя семья имела возможность в одночасье разбогатеть, но мы с супругой, не сговариваясь, категорически отказались от такого «счастья».

Разбогатев, вы невольно переходите в другую прослойку людского социума. Этот переход имеет много минусов: отсутствие былой свободы; наличие охраны и обслуги; зависть окружающих; постоянная боязнь за свой бизнес, так как его при отсутствии нормальной законодательной базы легко отнять; страх за своих близких и родственников при конфликтных ситуациях с конкурентами и бандитами.

Расскажу об этих не реализованных нами возможностях стать богатыми. Моя супруга была приличным специалистом по снабжению, постоянно повышала свой профессиональный уровень, закончив несколько экономических курсов по повышению квалификации с красными дипломами. Работала она на ответственной должности в Мосгорснабсбыте, курируемом самим премьер-министром, но после рождения второго ребёнка уволилась. Работая с огромными суммами денег (я сам помогал ей составлять квартальные отчеты на сотни миллионов рублей), она получала мизерную зарплату, сопоставимую с зарплатой воспитательницы в детском учреждении. Единственное, что ее удерживало на работе, – это сама интересная работа и незначительные подарки от снабженцев. С ней часто консультировались и после увольнения с работы. Когда настали лихие времена, её специальность стала чрезвычайно востребована, так как обширные связи в области торговли и снабжения ценились очень высоко. Супруге посыпались предложения от старых клиентов по снабжению, но она отказалась от соблазна разбогатеть, хотя мои дела шли из рук вон плохо.

При социализме у меня и мыслей не было о руководящей работе, когда надо отвечать не только за себя, но и за коллектив подчинённых. Но наступила эпоха капитализма, и пришлось менять свои взгляды, ибо с волками жить – по-волчьи выть. Над нашим коллективом нависла угроза лишения работы из-за приватизации и перепрофилирования. Я вынужден был, используя своё влияние и связи, открыть творческое объединение «Конструктор» и стать его директором. Несмотря на непосильные налоги и отсутствие приличных заказов, мы сводили концы с концами и как-то выживали. ТО «Конструктор» просуществовало более пяти лет, пока нас не обанкротили, объявив дефолт. После неудачи с ТО я благополучно занялся частным трудоустройством и работал на Заказчика без посредников.

У меня тоже была перспектива стать богатым. В те времена я зимой часто ходил в одну непростую баню. Баня находилась в деревянном доме при стадионе «Наука». Была там русская парная, финская сауна и мини бассейн. Принадлежала баня научному центру по отработке технологии реабилитации космонавтов и подводников. После свёртывания работ баня перешла в пользование администрации САО Москвы и в ней стали париться мэры (Г. Попов, а затем и Ю. Лужков); важные чиновники; «чёрные полковники», помогшие Ельцину стать президентом и директора крупных предприятий Москвы. Я же ходил туда по протекции директора стадиона, моего товарища по дому, с которым мы общались семьями. В то время я был генеральным директором ТО «Конструктор» с лицевым счётом в Филёвском банке. Это партийный банк КПСС, который вскоре одним из первых сбежал «за бугор». Мой товарищ ранее был учителем физкультуры, потом заместителем директора элитной спортивной школы. Десятки лет пытался вступить в партию с целью продолжения карьеры чиновника, но его не принимали, потому что он относился к категории интеллигенции и по национальности был чеченцем. Но ему несказанно повезло: Государственную Думу возглавил чеченец Хасбулатов, и по протекции чеченской диаспоры мой друг стал директором стадиона САО Москвы. При банном общении с директорами заводов мне предлагали принять участие в схемах, по которым обналичивали денег (общественной собственности) под приличный процент. Согласись я, тут же стал бы миллионером. Предложенная схема была на редкость проста. Директор завода задним числом составляет договор с ООО, прилагая поэтапный перечень выполнения работ по внедрению какого-то лицензированного изобретения (подобные схемы применяют сейчас и в Сколково). Деньги переводят на лицевой счёт ООО по фиктивному графику выполнения работ. ООО перераспределяет деньги на лицевые счета своих творческих работников и на счета частных фирм (якобы за выполненные работ и иные услуги для ООО). В итоге у ООО остаются проценты от «освоенных сумм». Во время приватизации чётко работала так же схема банкротства предприятия с целью его захвата в частную собственность с помощью фирм-однодневок. Я не поддался искушению стать богатым этим способом по нескольким причинам. Во-первых, теоретически была вероятность лишиться свободы при обнаружении мошенничества, следовательно, моя семья могла лишиться кормильца. Во-вторых, могли убить, в то время убивали и за меньшие деньги, а семья опять оставалась бы без кормильца. В-третьих, при ликвидации предприятия пострадала бы не только моя семья, но и десятки людей, работавших на моём ТО, которые лишились бы работы в столь тяжёлое время.

В результате я не пошёл на сделку с совестью и не позарился на лёгкие, но неправедные деньги. Я считал, и не без основания, что, будучи профессионалом и имея востребованную специальность, не пропаду при любой власти и в любых обстоятельствах. Так и получилось – я успешно работал до семидесяти лет и сохранил чистую совесть.

Слава Богу, что я не стал богатым!

Отстоять честь и достоинство личности в житейских отношениях, не нарушая существующих законов, в наше время весьма сложная задача! Если в прошлой России, так или иначе, это было возможно: представители низшего класса – бедные люди – отстаивали свою честь и достоинство, в банальной драке; то – богатые и сильные – могли отстоять честь и достоинство на дуэли. В сегодняшних житейских отношениях (особенно в корпоративных) отстоять достоинство практически не возможно, так как – богатые и сильные всегда «правы». В СССР иногда была такая возможность, если задастся целью и вдохновеньем.

Времена СССР, Москва, Комбинат (работающий на хозрасчёте с зарплатой служащих в 2–3 раза больше среднего гражданина СССР) с работниками чуть больше тысячи, это своеобразный мини синдикат художников и мастеров прикладного творчества. Нынче такие организации называют корпорациями. Поступить на работу в такую организацию было очень сложно даже «по блату». Профессиональный опыт передавался по наследству, а если и предлагали работу в Комбинате, со стороны, то исключительно талантливым и одарённым специалистам. Руководство менялось через 7–10 лет (как правило, по банальной причине – коррупции), а назначалось партийными органами района. Одним из очередных директоров был назначен бывший первый секретарь комсомола района. Человек энергичный спортсмен (на работу приезжал на велосипеде, пренебрегая персональной машиной), будучи неплохим организатором, начал, успешно преобразовывать комбинат: расширял производство, закупал современное оборудование и заменял руководящие кадры управленцев «своими людьми». В нравственном плане: был диктатором в работе, весельчаком и жизнелюбом вне рабочего времени. Иногда после застолий (сдача объекта или проекта) меня просили пожилые сослуживцы проводить шефа домой, так как он много «принял на грудь» и моя задача была передать его «из рук в руки супруге». По дороге (в персональной машине) он читал стихи Есенина, Бродского или пел песенки Окуджавы и просил, чтобы я оправдал его перед супругой. Он был женат, воспитывал пацана и небезуспешно пользовался благосклонностью жён и взрослых дочерей своих подчинённых. Он и меня хотел видеть своим соратником. Я в то время был заместителем начальника КБ и он уговаривал меня – стать начальником (то есть, стать чиновником). При одном условии – чтобы я вступил в партию, и он обещал, что меня примут вне очереди. Интеллигенции: учителю, врачу или художнику в то время вступить в партию вне очереди было не так просто. Так как по службе мы довольно часто с ним общались, он с упрямством настаивал, чтобы я «вступил в ряды КПСС». На что я ему возражал и как то сказал – «Назови мне хотя бы одного приличного коммуниста, конечно, кроме тебя, в нашем коллективе». Он в ответ: – вот потому их и нет, в смысле приличных, что, такие как ты, не вступают в партию! В итоге нами руководят недостойные люди!» Тут он разоткровенничался – «Вот я, например, вовремя не поступил в ВПШ (Высшая Партийная Школа КПСС имела возрастные ограничения) и в будущем – конец карьеры неизбежен!» Я, конечно, не вступил в КПСС, так как по жизни не был ни пионером и, даже, ни комсомольцем, так как на то были у меня веские аргументы. Мои предки настрадались от коммунистического строя. Дед по отцовской линии, был репрессирован и расстрелян в 1938 году, а реабилитирован в 1955 году. Дед по материнской линии бал раскулачен и сбежал в Москву, скрываясь от преследования и затосковав по хозяйству. Запил, заболел и умер в «расцвете сил». Отцу тоже не повезло. Имея трёх малолетних детей, пошёл добровольцем на фронт и погиб в Отечественную Войну в 1941 году.