Как Эпикур и все, кто вместе с ним,

Что души с плотью гибнут без возврата».

Затем Данте вступает в разговор с пребывающим в этой жуткой бездне вождем флорентийских гибеллинов Фаринатой дельи Уберти. И тот знакомит его со своими соседями:

«Уже меня окликнул мой вожатый;

Я молвил духу, что я речь прерву,

Но знать хочу, кто с ним в земле проклятой».

И он:

«Здесь больше тысячи во рву;

И Федерик Второй лёг в яму эту,

И кардинал; лишь этих назову».

Упомянутый кардинал – это Октавиана дельи Убальдини, которому приписывали слова: «Если душа действительно существует, то я ее потерял ради партии гибеллинов».

Поэтому есть все основания полагать, что именно рост числа материалистов (которые, кстати, очень легко относились к горам трупов) и требовал такой вот «макабрической» педагогики, напоминающей им об их тленности, о том, что их собственные тела, которым они угождают, станут пищей для червей. А власть и богатство, во имя которых они зверски умерщвляют тысячи рабов божьих, прах и тщета.

Еще один знаменитый гибеллин, отвергший Небо, и отвергнутый церковью, обнаруживается еще ниже, в седьмом круге «Ада». Это зловещий Эццелино да Романа, верный сподвижник императора-эпикурейца Фридриха II. О судьбе и деяниях этого поистине «исчадия ада», а также участи его не менее зловещего брата рассказывает в своей Хронике францисканец Салимбене де Адам. Эта жуткая история многое объясняет в тех изменениях, которые совершались в восприятии мира людьми Средневековья, с тех пор как папы и императоры вступили в беспощадную борьбу, санкционируя своим «божественным» авторитетом преступления своих сподвижников.

Салимбене свидетельствует:

«В Тревизо много лет правил Альберико да Романо, чье правление было жестоким и суровым, как знают те, кто это испытал. Он поистине был орудием диавола и сыном беззакония; он умер злой смертью вместе с женой, и сыновьями, и дочерьми. Те, кто их убил, выдергивали у маленьких сыновей ноги и руки из тела, когда те были еще живы, на глазах у их родителей, и колотили ими по лицу отца и матери; после этого они привязали жену и дочерей к столбам и сожгли их. Дочери уже вошли в брачный возраст и были прекраснейшими девушками в мире, и за ними не было никакой вины; но те не пощадили их невинности и красоты из-за ненависти к отцу и матери, которые страшным и ужасным образом оскорбляли и унижали жителей Тревизо. Потому-то и подходили люди к Альберико с клещами прямо на площади, и каждый отрывал кусок от его тела, когда тот был еще жив; так они разорвали его тело, доставляя ему тяжкие муки и осыпая его насмешками и поношениями.

Ведь он убил у кого кровного родственника, у кого брата, у кого отца, у кого сына. И он обложил их такими тяжелыми налогами и так часто назначал денежные штрафы за землю, что им приходилось разбирать дома; и они грузили на корабли стены, своды, и сундуки, и возы, и бочки, и отсылали их в Феррару для продажи, чтобы получить деньги и расплатиться с долгами. Я видел это своими глазами. И он притворялся, что ведет войну со своим родным братом, Эццелино да Романо, чтобы можно было с большей безнаказанностью совершать эти злодеяния, и он не щадил в этой резне своих сограждан и подданных. Об с этом говорит Мудрец, Притч 28, 15: „Как рыкающий лев и голодный медведь, так нечестивый властелин над бедным народом”. И еще (28, 16): „Неразумный правитель много делает притеснений”. Что со всей очевидностью проявилось в этом человеке.

Ведь Альберико велел в один день повесить двадцать пять человек из знати Тревизо, а они его ничем не обидели и не оскорбили; но поскольку он боялся, как бы случайно они не оскорбили его и не причинили какого-нибудь вреда, он устранил их со своих глаз, повесив с позором.

И велел прийти тридцати знатным женщинам, их матерям, женам, дочерям и сестрам, чтобы те смотрели, как их вешают, и чтобы умирающие видели их; он хотел отрезать женщинам носы, но это было предотвращено вмешательством человека, которого он называл своим внебрачным сыном, хотя это было не так. Одежды женщин были разорваны на груди, так что все тело их было обнажено, и те, которых должны были повесить, видели это. И они были повешены так близко к земле, что, когда женщин заставляли проходить под их ногами, те голенями и ступнями ударяли по их лицам, умирая с душами огорченными; а женщины испытывали тоску и боль, претерпев такое издевательство. Видеть это было огромным несчастьем и жестокостью, никогда ранее не слыханными.

После этого он приказал доставить этих женщин к реке, которая зовется Силе, чтобы они отправлялись, куда хотят. И они соорудили себе покровы из остатков одежды и прикрыли детородные органы, которых следует стыдиться, и шли они весь тот день и прошли пятнадцать миль по невозделанной земле, по колючкам и терновнику, и крапиве, и репейнику, и держидереву (колючему кустарнику. – Прим. пер.), и чертополоху, и ступали босыми ногами, и продирались всем обнаженным телом, и их кусали мухи; и шли они, плача, поскольку им было о чем плакать, и им нечего было есть…

…В тот день женщины добрались до лагун Венетского моря уже в поздний час, и вот вдруг они увидели одинокого рыбака на его суденышке, и они позвали его, чтобы он приблизился к ним. Он же, думая, что видит игры демонов или призраков, или, может быть, морских чудищ, ужасно испугался. Но, воодушевленный Богом и побуждаемый настойчивыми просьбами женщин, он подошел к ним. Когда они поведали ему всю свою историю и все свои несчастья, он сказал им: „Я очень сострадаю вам и не оставлю вас до тех пор, пока Бог вам не поможет. Но, поскольку моя лодка столь мала, что выдержит только одну, я буду перевозить вас поодиночке, пока не перевезу всех и не доставлю вас на сушу, где твердая земля; иначе, если вы останетесь здесь, вас сожрут волки. Завтра же, прежде чем рассветет, я достану судно побольше и отвезу вас в собор святого Марка, где, я надеюсь, Бог вам поможет”.

Что еще? Итак, когда он перевез всех, кроме одной, эту последнюю он отвел в свой рыбацкий домик и прекрасно накормил, обращаясь радушно, уважительно, приветливо, ласково и благопристойно. А на другой день он заботливо выполнил то, что обещал. Когда же он привел их к