читать и говорить на этом языке, Кирилл и Мефодий стали проповедовать христианство в Хазарии{152}.

То есть уже с IV в. богослужение у приазовских народов совершалось на их собственном языке, были свои письменность и книги Священного Писания: «…Книги Св. Писания на русском языке существовали в Приазовье раньше Кирилла и Мефодия… Скифскими письменами пользовались также и тюркские народы, жившие в Средней Азии в V и VI вв. Так, в 568 г. тюркский царь Дизбул заключил союз с Восточной Римской империей, и договор по этому поводу был написан скифскими письменами, за неимением у тюрок своих. Образцы этой письменности, большею частью на камнях, были собраны и прочитаны Томсеном в 1893 г.»{153}.

Исследователь казачества назвал тюркское руническое письмо исключительно «скифским и русским». Это обычное заблуждение исследователей XVIII–XIX вв., недопускавших даже мысли о тюркском письме, пока не были изучены руны. Потрясающее открытие датского учёного, профессора Копенгагенского университета Вильгельма Людвига Томсена (1842–1927) в конце XIX века дало ключ к расшифровке монументальной руники. 25 ноября 1893 года на конференции Королевской Академии наук он представил доклад о дешифровке древних рунических текстов.

В этой связи тюркское письмо вполне можно называть скифским, а Евграф Савельев считал его еще и русским.

В данном случае для нас важнее, что св. Кирилл и Мефодий встретили на берегах Черного и Азовского морей народы, у которых вера в Иисуса Христа появилась задолго до появления здесь этих просветителей. На Кавказе христианство распространялось в VI веке, но еще в актах Константинопольского Собора в 381 г., где участвовали только азиатские епископы, была подпись епископа провинции Скифии (Задонской) Геронтия, митрополия которого была в г. Томи, на Таманском полуострове. На документах Ефесского Собора 431 года стоит подпись Тимофея, епископа епархии Скифии. В латинском переводе подпись приведена так: «Тимофей, епископ Томитанский», т. е. городов: Томи и Таны (на Дону){154}.

Итак, богослужение у приазовских народов с IV века совершалось на каком-то «своём» языке, у них были письменность и книги Священного Писания. Феофан упоминает о договоре болгар с греками при Константине Копрониме в 774 г., причем обе стороны обменялись письменными договорами и грамотами.

Известно, что после распада европейской державы гуннов, а затем Великого Тюркского каганата в низовьях Днепра, Дона, в Предкавказье возникла «Великая Болгария». В нее вошли потомки распавшейся гуннской державы, потомки россомонов и антов, а также пришедшие сюда новые тюркские и угорские племена из-за Урала. В VI–VII вв. болгары проживали совместно с хазарами и аланами. Вполне естественно предположить, что те болгары разговаривали, как и гунны, на тюркском языке, который сохранился в Волжской Болгарии и на Кавказе.

И сам Евграф Савельев писал, что в житии Святого Кирилла не говорится об изобретении им письмен, а употребляются неопределенные выражения: «…И тогда сложи письмена и нача беседу писати евангельскую». В Житии Мефодия сказано: «…Да ту яви Бог филосову словенскы книги, и абие устроив письмена и беседу ставль». То есть об изобретении письмен в Житии ничего не сказано. О том свидетельствовал монах Храбр (список XIV в.), но и тот добавлял, что на этот счет существуют и другие мнения{155}.

Мы упоминали, что создание церковнославянской азбуки и старославянского языка в IX веке стало событием огромного культурно-исторического и духовного значения. С появлением просветителей Кирилла и Мефодия в Северном Причерноморье начинается массовая «славянизация» населения.

В начале XI века на востоке в татарском племени кераитов было распространено христианство несторианского толка[29]. «В 1009 г. приняли крещение от несторианских священников кераиты. Численность взрослых кераитов определена для начала XI в. в 200 тыс. человек, которые, согласно легенде, приняли христианство. Следовательно, с учётом детей и стариков их было вдвое больше»{156}. Примерно в то же время принимают христианство (также несторианского толка) тюркоязычные онгуты, потомки воинственных тюрок-шато. Онгуты обитали вдоль Китайской стены, в горах Иньшаня, и служили маньжурским императорам династии Кин (Цзинь) в качестве пограничной стражи. В долине Ангары на берегу реки Унга в Восточной Сибири экспедицией профессора А. П. Окладникова открыты несторианские погребения среднеазиатского, европеоидного антропологического типа{157}.

Посетив ставку великого хана в XIII веке, Гильом де Рубрук о несторианах писал: «…Они [Священнослужители несториан. – Прим. авт.] произносят свою службу и имеют священные книги на сирийском языке, которого не знают; отсюда они поют, как у нас монахи, совершенно не знающие грамоты, и отсюда они совершенно развращены. Прежде всего они лихоимцы и пьяницы; некоторые из них, живущие вместе с татарами, имеют даже, подобно татарам, многих жен. Входя в церковь, они, подобно сарацинам, моют себе нижние части тела, в пятницу едят мясо и, по срарацинскому обычаю, устраивают в этот день попойки»{158}.

Среди народов Саяно-Алтая в домонгольский период самыми многочисленными называют племена найманов. Их верхушка также исповедовала христианство несторианского толка, в письме они пользовались уйгурским письмом, сменившим к тому времени древнюю руническую письменность{159}.

Это важно, так как именно письмо тюрок уйгуров стало использоваться в государственных актах монгольской империи!

Есть ещё один известный в истории эпизод, на который мало обращают внимания. Во время первого похода на запад двадцатитысячного корпуса Субэдея и Джэбе первоначально от них особенно пострадали объединения донских и северокавказских кыпчаков (половцев), руководимых Юрием Кончаковичем и Данилой Кобяковичем{160}.

Имена ханов свидетельствуют, что и среди обитавших в Волго-Донском междуречье половцев были последователи христианства, хотя не обязательно несторианского толка!

В начале XII в. придворный врач сельджукского султана Малик-шаха и его наследников, уроженец Мерва, Шараф аз-Заман Тахир ал-Марвази написал трактат по зоологии «Табаи ал-хайаван» («Природа животных») и дополнил свое сочинение сведениями по этнографии и истории. Основываясь на огузских повествованиях, он поместил рассказ о событиях, имевших отношение к прошлой истории сельджукских, а вернее огузских племен: «Среди них (тюрков) есть группа племен, которые называются кун, они прибыли из земли Кытай, боясь Кыта-хана. Они были христиане-несториане. Свои округа они покинули из-за тесноты пастбищ. Из них был хорезмшах Икинджи б. Кочкар. За кунами последовал (или: их преследовал) народ, который называется каи. Они многочисленнее и сильнее их. Они прогнали их с тех пастбищ. Куны переселились на землю шары, а шары переселились на землю туркменов. Туркмены переселились на восточные земли огузов, а огузы переселились на земли печенегов, поблизости от Армянского (Черного) моря»{161}.

Прежде уже говорилось о возможном этническом родстве карлуков и хакасов (кыргызов). Часть карлуков стала христианами, другие приняли ислам и под именем туркменов{162} участвовали в завоевательных походах Сельджукидов.

Принявшие ислам тюрки-сельджукиды и туркмены-карлуки