Задержавшись на мгновенье у картины и смерив ее взглядом, Вадим Михайлович, словно сам для себя, заключил:

— Как это знакомо: до боли родная тропа оборачивается дорогой, уходящей в неизвестность.

— А чужая дорога становится родной! — закончил Грач. — Нам сейчас прямо, вон за той дверью выхода из зала и располагается кафе.

Само кафе было по-домашнему уютным и милым. Столики застелены чистыми льняными скатертями; на стенах, как и в основных залах, висели кое-где картины.

Над каждым столом спускалась на длинном проводе лампа. Здесь же, на самой лампе, был и выключатель, что давало посетителям возможность самим по желанию в любой момент включить над своим столом свет. В углу помещения красовался старинный камин, искусно выложенный изразцовыми плитами.

— Ну, рассказывай, старина: где ты, как ты? — сделав заказ официанту и усевшись за столиком у окна, начал беседу Семен Семенович.

— То, что я окончил институт, стал журналистом, ты, наверное, слышал. Мне часто приходится ездить в командировки, пишу статьи для газет.

— Журналистика — это ведь была мечта нашего детства. А в какой газете ты печатаешься?

— Печатаюсь? — словно не расслышав вопрос, переспросил Вадим Михайлович. — Ну да, конечно, печатаюсь, только в разных газетах и под псевдонимами. Я, можно сказать, мистер Икс.

Сказав это, он усмехнулся и перевел взгляд с Грача на стену за его спиной, где была копия с картины голландского мастера Яна Веникса «Юноша с дичью». На первом плане картины были изображены две умерщвленные куропатки, лежащие на столе, а рядом с ними — огромный заяц, которого юноша держал за заднюю лапу.

— Посмотри, Семен, сколько наслажденья в глазах этого мальчугана.

Оглянувшись на картину, Грач задержал внимание на взгляде юноши, но, не заметив ничего схожего с наслаждением, пожал плечами и продолжил разговор, прерванный Вадимом:

— А ты помнишь, свой жизненный лозунг: «Не я покорю мир — мир покорится мне!». Мы тогда все смеялись над тобой, называя тебя Бонапартом. Как сейчас, твои лозунги сменились?

— Скорее, видоизменились, — усмехнулся Вадим и скользнул глазами по юноше с умерщвленной дичью.

— Похоже, жизнь твоя по-прежнему бьет ключом. А у меня давно уже монотонные будни, — посетовал Грач. — Ты, наверное, не знаешь, что Людмила оставила меня. Она забрала нашу пятилетнюю Катюшу и как сквозь землю провалилась. Больше я о ней ничего не слышал и не видел ее. С месяц она пожила у своей матери, а потом и от нее уехала. Сейчас моей дочурке должно быть уже двадцать; она, скорее всего, забыла меня. Наверное, стала красавицей, как и мать. А ты помнишь Людмилу — какая девушка была, загляденье! Ты ведь тогда в нее тоже был влюблен…

— Да, но она из нас двоих выбрала тебя, — с сожалением произнес Вадим Михайлович.

— А помнишь, как ты злился после свадьбы, кричал, что не простишь мне? Клялся, что любишь ее больше, чем я…

— Но ведь и Людмила в то время была увлечена нами обоими, — возразил Вадим Михайлович.

— Что ж, помог тот скандал, ты его не забыл? Как тебя только угораздило так разозлить Людмилу и обозвать булгаковской ведьмой?

— И она отомстила, выйдя за тебя замуж;.

— Как это было давно! Кстати, ты о ней ничего не слышал с тех пор? — поинтересовался Грач.

— Я? — удивился Вадим Михайлович. — С чего ты взял? Нет, конечно. Но ты извини меня, Семен, я отлучусь на пару минут к телефону. Мне срочно нужно позвонить.

— Зачем? Попроси официанта, он принесет аппарат, отсюда и позвонишь, — добродушно предложил Семен Семенович.

— Нет-нет, ни к чему, я лучше там один… Не хочу, чтобы слышали окружающие.

— Если звонить будешь женщине, то понимаю, окружающие только стеснят.

— Ты угадал, Семен, именно туда я и буду звонить, — улыбнулся Вадим Михайлович.

— Удачи тебе, а я до своей так и не дозвонился…

Вадим на минуту остановился и, резко обернувшись, пристально посмотрел в глаза Грача.

— До своей? — удивленно переспросил он.

— Это не совсем так, — засмеялся Семен Семенович. — Небольшой роман с секретаршей шефа, между прочим, очень даже очаровательной леди.

Ничего на это не ответив, Вадим Михайлович повернулся и поспешно направился к телефонному автомату, расположенному у самого входа в выставочный зал. Семен Семенович проводил его взглядом и впал в ностальгические воспоминания об их прежней дружбе. Он вспоминал тот огонек, что всегда горел в глазах его друга, зажигающего всех своими безумными идеями. Глядя в глаза Вадима, всегда хотелось идти за ним. Какой-то дьявольский азарт светился в них, поднимая настроение, придавая силы.

Но сейчас того огонька Грач не заметил. «Да, видно, пообтерла его жизнь, — решил он. — Наверное, досталось ему: стал скрытен, немногословен, даже по телефону при мне говорить постеснялся. Видно, дружба наша с годами потускнела и стала не та. Осталась ли она вообще, эта дружба?». Скрытность Вадима очень расстроила Семена Семеновича. Раньше любая тайна была на двоих, радость и горе делились пополам.

И вот теперь в советах Семена Семеновича, как казалось ему, Вадим не нуждался. Он чувствовал себя как те брызги, вылетающие из-под колес вечного автомобильного потока и выплескивающиеся на тротуар. Грачу казалось, что и его выбросили за бордюр. Причин для таких чувств он мог сейчас найти предостаточно. Это неприятности на работе, отсутствие Нелли дома, отчуждение Вадима и, в конце концов, дождь за окном. Да и он сам как приблудный пес, которого нигде и никто не ждет…

В ожидании Вадима Семен Семенович смотрел в окно, видя там лишь потемневшее небо и стекающие по стеклу струйки воды. Тут внимание его привлекли две девушки за соседним столом.

— Я тебе честно говорю, — утверждала одна из них, — есть такой гриб — мухомор пантерный!

— Ты еще скажи — тигровый! Мухомор, он всегда один — красный в точечку белую! — спорила с ней приятельница.

— Да я сама в школе в энциклопедии у ботанички видела. Там еще такой классный сатанинский гриб был нарисован — чем-то на подосиновик смахивает.

— Да ну тебя с твоими ненормальными грибами! Вот сейчас бы лисичек в сметане поесть — обожаю!

В этот момент в кафе вернулся Вадим Михайлович, и Грач сразу же переключился с внимательного подслушивания разговора соседок на своего друга.

— Прости, приятель, что так задержался, — принялся вдруг извиняться тот. — Надо было обсудить рабочие проблемы. Теперь мы с тобой потолкуем, ведь я так и не узнал, где ты работаешь, над чем голову склоняешь. Но сперва расскажи мне о своем романе. Что у тебя там за секретарша?

Настрой вернувшегося Вадима резко изменился, он старался казаться веселым, шутил. Постепенно мрачные мысли отошли от Грача, он почувствовал себя опять на летящей вперед машине, с удовольствием принялся рассказывать все о романе с Нелли.