В ходе беседы Ерожин понял, чем объясняется дурное настроение тестя. К самому Петру это отношения не имело. Аксенов грустил без заместителя.

– Понимаешь, Петя, ушел он в отпуск, и я понял, что никакой я не генеральный. Давно все на парне. Пора на покой. Вот вернется он из отпуска и пускай берет директорство на себя.

– Ну, когда вернется, вы это между собой и решите. Я хочу спросить о другом. Старик волнуется за сына. Я Ивану Григорьевичу обещал разобраться. Скажите, Иван Вячеславович, чем вам не понравился обед с Николаем Грыжиным?

– Почему? Китайская кухня мне пришлась по вкусу. Я и не ожидал от китаёз, – не понял смысла вопроса Аксенов.

– Я не о кухне. По словам Грыжина, сам Николай вам не понравился…

– Да, странно парень себя вел, – наконец сообразил Аксенов, о чем его пытает зять.

– Вот это меня и интересует.

Иван Вячеславович воспроизвел беседу за столом ресторана. Память Аксенов сохранил отменную, а военная привычка излагать конкретно и по существу закрепилась у него на всю жизнь.

– Значит, у вас возникло подозрение, что Грыжин собирается сменить работу?

– Именно так. Но Николай на мой прямой вопрос ответил, что уйдет с фирмы только в могилу. Не помню дословно, но смысл его ответа был таков. Мы же близкие люди, зачем ему врать? Я Николаю поверил.

– Да, не будет он с вами темнить. Он вас очень уважает, – согласился Петр Григорьевич, чем без умысла польстил тестю.

– Надеюсь… – расплылся Аксенов и немного порозовел от смущения.

– Иван Вячеславович, наши дамы завтра прилетают. Вы в курсе? – сменил тему Ерожин.

– Да, Лена мне звонила.

– Тогда я вас очень попрошу, встретьте их в аэропорту. Я теперь человек подневольный, мне смываться на второй день с работы просто неприлично.

– Не беспокойся, Петя. Ясное дело, встретим, – искренне заверил Иван Вячеславович. Он и сам соскучился по жене и намеревался лично встретить супругу с дочкой и внучатами без просьбы Петра.

– Ну тогда пора. Я бы еще хотел с Петровичем переговорить. По словам Грыжина, Петрович чаще других возит Николая.

– Он его персональный водитель.

Аксенов усмехнулся, но подполковнику послышалась в тоне тестя затаенная ревность. Аксенова можно было понять. Петрович возил еще его отца, генерала Аксенова. Иван Вячеславович вернул пожилого водителя с пенсии, взял по его же просьбе на фирму. Потом старик много лет возил самого Аксенова, а теперь перешел к заместителю.

Петрович жил рядом, на Фрунзенской. Квартиру ему помог получить отец Аксенова. Ерожин без труда отыскал солидный сталинский дом. Внизу сидела лифтерша. Узнав, что гость направляется в семнадцатую квартиру, она засомневалась:

– Не знаю, уж застанете ли. Петрович с утра за женой на дачу поехал, а вернулся ли, не видала. Но вы поднимайтесь. У них племянница из Ростова гостит. Хорошая девушка, красавица, но скромная. Она в курсе…

Ерожин вошел в лифт и почувствовал легкое волнение. Вот старый кобель! При одном слове «красавица» сразу заерзал, подумал он и вспомнил предостережение генерала Еремина. Впрочем, ростовская племянница Петровича в управлении работать никак не могла.

Лифтерша не обманула, дверь открыла очень красивая молодая женщина. Петр Григорьевич представился, и ему предложили войти.

– Дядя с тетей должны скоро быть. Обещали к девяти, сейчас уже половина. А я Наташа, – улыбнулась племянница, помогая Ерожину снять куртку.

– Что вы? Я сам, – смутился подполковник и подумал, что имя Наташа ему по жизни встречалось. Наташей звали его первую жену, а не так давно он познакомился с еще одной Наташей. Но об этом начальник отдела по раскрытию убийств предпочитал не вспоминать…

– Можно я вам чаю на кухне предложу, – спросила молодая женщина мягким южнорусским говорком. Ерожин только что пил чай у Аксенова, но возражать не стал.

– Вы давно в столице?

Прихлебывая чай, посетитель старался не рассматривать высокую грудь и длинную шею племянницы Петровича.

– Три дня. И ничего не видела. Знаете, одной в Москве без привычки трудно. Такая суматоха, того гляди, заблудишься, – виновато улыбнулась Наташа.

– Я теперь служу, но если хотите, на один из выходных мог бы стать вашим гидом, – предложил Ерожин.

– А это вам не в тягость? – Девушка покраснела и более внимательно вглянула на гостя прекрасными карими глазами.

– Вовсе нет. Запишите мой служебный телефон и позвоните в пятницу, в конце рабочего дня.

Подполковник продиктовал номер. Визитки для начальника отдела по раскрытию убийств напечатать еще не успели. Наташа записала и покраснела еще больше. Белобрысый моложавый москвич ей явно нравился.

Писательский поселок Переделкино давно обступили новостройки Москвы. Район Солнцева, обнимая Переделкино с юга, тянулся в область гораздо дальше. Появился он на месте деревни Суково, переименованной позже, видимо по соображению благозвучия, в Солнцево. Этот спальный придаток столицы благодаря местному мощному криминальному клану успел заработать репутацию одного из преступных центров. Солнцевская братва наводила страх не только в своей округе, интересы бандитской группировки распространились гораздо дальше. Но Переделкино административно продолжало числиться за областью.

Подмосковное местечко имело богатую историю. В тридцатых годах Сталин подписал указ, в котором земля от деревни Переделкино до Минского шоссе на западе и до полотна Киевской железной дороги на юге отдавалась под застройку писательских дач. С тех пор тут проводили летние месяцы, нередко и круглый год, многие мастера советской литературы. В Переделкине получили дачи Николай Погодин, Самуил Маршак, Константин Паустовский и другие, в их честь тут названы многие улицы. Прославили Переделкино и более поздние беллетристы и поэты, например Булат Окуджава, Гарольд Регистан. На них улиц уже не хватило. А вот Бориса Пастернака обошли тогда и потом. Зато к памятнику поэта на переделкинском кладбище каждый день тянулись поклонники. До сих пор по писательскому поселку прогуливаются живые знаменитости. Здесь можно встретить Егора Исаева, Андрея Вознесенского, Евгения Евтушенко и многих других звезд литературного небосвода.

Но не только мастера пера населяли и населяют подмосковный оазис. Высокие заборы прятали от любопытных глаз отдых разведчиков, вернувшихся в отпуск на родину, загадочных чужестранцев вроде папаши руководителя тайной полиции Восточной Германии, товарища Вульфа или журналиста Виктора Луи, который появлялся на всех дипломатических приемах, хотя злые языки утверждали, что его никто туда не приглашал. Но о подобных вещах ведали только избранные, свою известность поселок приобрел все же благодаря писателям.

Наверное, благодаря авторитету живых и памяти о мертвых, Переделкино административно не отошло к Москве и осталось в Одинцовском районе Московской области. Поэтому сигнал о трупе мужчины, обнаруженном сторожем одной из дач, поступил не в Солнцево, что в километре за железной дорогой, а в Одинцовский районный отдел МВД за двадцать с лишним километров. Группа в составе следователя Митяева, медэксперта Злотникова, экспертов Соколова, Якунчикова и кинолога Куре-бяченко прибыла на место через тридцать семь минут – прямо-таки рекорд для областной московской ментовки.