Ее сердце разрывалось от жалости к Люку, выросшему в таком аду, но она не осмелилась сказать ему о своих чувствах.

– Тебя с тем типом что-то связывает? – спросила она. – С папарацци, которого мы встретили вчера у ресторана?

– Его зовут Сильвио Доменико, – с отвращением произнес Люк. Его лицо стало непроницаемым. – Прежде чем ты мне успела задать этот вопрос, отвечу: да, он тот самый человек, которому я заехал по физиономии на похоронах своих родителей. «Горюющий наследник четы Гарнье затеял драку на кладбище» – кажется, так гласил заголовок. – Его губы дернулись. – Сколько достоинства! Сколько уважения к памяти покойных!

Габриель не поняла, кому он адресовал последние фразы, желтой прессе или самому себе.

– Что произошло? – спросила Габриель. Ей безумно хотелось лучше узнать своего мужа. Он был человеком замкнутым и в то же время делился с ней своим прошлым по собственной воле. Определенно это что-то значило.

– Он жалкая пресмыкающаяся тварь, – ответил Люк, сверкая глазами. – И не стоит того, чтобы пачкать об него ботинки. – Он выругался на итальянском. – Но сегодня ничто уже не имеет значения. Все осталось в далеком прошлом.

Вряд ли это так, если, узнав, что о ее исчезновении написали в газетах, он пришел в такую ярость. А может, ярость Люка была нацелена не на Габриель, а на призрак его непутевой матери, который спустя столько лет передал ему привет из прошлого?

– Мне так жаль, – произнесла Габриель, жалея, что завела разговор на эту тему. – Я понятия не имела, что мой побег может кому-то навредить, кроме меня.

У Люка зазвонил мобильный телефон.

– Я тебе верю, – сказал он, потянувшись за телефоном.

Ответив на звонок на французском, он извинился перед ней, встал из-за стола и направился в дом.

Габриель смотрела ему вслед. Он двигался так же уверенно и энергично, как делал все остальное. Только когда он скрылся из вида, Габриель осознала, что с тех пор, как присоединилась к нему, не сделала ни одного глубокого вдоха.

Она тихо рассмеялась. Похоже, ее броня подействовала на Люка так же, как на всех остальных, и это ее удивило.

«Он не сверхчеловек, а просто мужчина», – сказала она себе.

Но затем вспомнила его поцелуи и ласки и тут же в этом усомнилась.

Габриель стояла на балконе роскошного пентхауса в Сан-Франциско и наблюдала за тем, как солнце садится за горизонт, а внизу в полумраке постепенно загораются огни прекрасного города. Солнце забрало с собой тепло дня, и Габриель, поежившись, плотнее укуталась в шелковый шарф.

Она слышала голос Люка, доносящийся из библиотеки, куда ее муж удалился, чтобы сделать важные звонки. Она была рада ненадолго остаться наедине с собой и обдумать события последних нескольких недель.

Неужели прошел всего месяц с тех пор, как Люк появился на пороге дома Кассандры в Голливуд-Хиллз? Ей казалось, это было уже давно. Ее беспокоило то, что она никак не могла решить, произошли ли с ней те изменения, которых она так боялась, потеряла ли она себя.

В тот вечер Люк был в ярости, но во время долгой удивительной ночи буря улеглась. Следующим утром он словно проснулся совершенно другим человеком. Конечно, его нельзя было назвать добродушным и беззаботным, но она понимала – он никогда не станет осыпать ее любезностями, как другие мужчины. Он был к ней внимателен, и ей этого достаточно.

В тот же день они отправились в путешествие по бесконечному калифорнийскому побережью. Они посетили на вертолете остров Каталины, затем поужинали в очаровательном городке Санта-Барбара, в котором удивительным образом сочетались образцы испанской, средиземноморской и мавританской архитектуры. После ужина они на машине отправились в горы на роскошное ранчо Сент-Исидро. Там их ждал небольшой уютный коттедж в укромном местечке на берегу реки.

И все это время Люк относился к Габриель как к жене, к личности, а не как к последнему выгодному приобретению. Она боялась, что не убережет свое сердце от этого нового Люка, пока не обнаружила в коттедже свои сумки.

– Что это? – удивилась она. – Что здесь делают мои вещи?

– Я распорядился, чтобы все прислали сюда заранее, – сказал Люк, словно это было очевидно. – Разве так тебе не будет удобнее?

– Мне определенно не понадобятся здесь все эти вещи, – ответила она. Когда Люк отвернулся и начал что-то просматривать на экране своего карманного компьютера, у нее возникло подозрение. – Когда мы вернемся в дом Кассандры? Завтра? Послезавтра?

– Мы туда не вернемся, – произнес Люк, не отрывая глаз от экрана. Прочитав сообщение, он нахмурился и убрал компьютер в карман. Затем пересек комнату и налил себе выпить.

Внезапно Габриель вернулась к реальности. Как она могла допустить, чтобы ее отношение к нему изменилось всего за один день? Как она могла забыть о том, что их брак был всего лишь выгодной сделкой?

– Разумеется, я туда вернусь! – воскликнула девушка. – Ты не имеешь права решать за меня, где мне находиться!

– Ты злишься из-за того, что я это сделал, или из-за того, что не спросил тебя? – мягко произнес Люк, садясь на диван.

Он чувствовал себя одинаково непринужденно в кафедральном соборе Миравакии и в коттедже на ранчо.

– Меня злит, что ты не берешь в расчет мои чувства, – ответила Габриель. Наверное, романтическая обстановка усыпила ее бдительность и внушила ей ложное ощущение безопасности. Только этим она могла объяснить свою неизвестно откуда взявшуюся смелость.

– У нас с тобой медовый месяц, не так ли? – спросил Люк.

Его тон по-прежнему был мягким, но по ее спине пробежал холодок. За мягкостью его тона пряталась стальная решимость.

– Я… я не знаю, – сказала Габриель, и это была абсолютная правда. – Я говорила тебе, что считаю наш брак ошибкой.

Она ожидала, что Люк обрушит на нее гнев, как было вчера, но ничего подобного не случилось.

– Говорила, – согласился ее муж: По его взгляду было трудно догадаться, о чем он думает в этот момент. Поднявшись с дивана, он слегка наклонил голову. – Думаю, это моя вина. Мне следовало придумать более интересные способы, как проводить медовый месяц, чем туристические вылазки. Возможно, это изменило бы твое отношение к нашему браку.

– Не думаю, что это изменило бы тот факт… – начала Габриель, но дар речи внезапно покинул ее, потому что Люк ловким движением вытащил полы рубашки из-под пояса брюк. Она могла только стоять и смотреть на него, словно зачарованная. Его темные брови вызывающе изогнулись.

– Прошу прощения? Ты что-то сказала? – спросил Люк.

Его спокойный тон не соответствовал напряженной атмосфере в комнате. Не сводя с нее потемневших от желания глаз, он медленно расстегнул рубашку и снял ее.

Он раздевался перед ней при свете, и Габриель оказалась к этому не готова. Накануне вечером у нее не было возможности внимательно его рассмотреть. У него была широкая мускулистая грудь и плоский живот с четко прорисованными мышцами пресса. Он был прекрасен, как античный герой, и она вдруг почувствовала непреодолимое желание исследовать губами каждый дюйм его гладкой загорелой кожи.