– Черт, кажется, ты застрял! – краснея от натуги, прокряхтела она.

Хольда отпустила его руку и тыльной стороной ладони вытерла свой лоб, покрывшийся бусинками пота.

– И что же делать? – спросил Флинн и попытался шагнуть назад, но у него не вышло: он конкретно застрял. Увяз меж двух миров.

– У‐у‐у, вижу, что без меня вы тут не справитесь, – протянул подошедший сзади Тигмонд.

– Ой, проваливай, Тигмонд, как-нибудь без тебя разберемся! – огрызнулась Хольда.

– Не-а, – возразил тот. – Без моего волшебного пинка новенький будет еще век тут торчать.

– Без чего? – переспросил Флинн и сразу же почувствовал толчок.

Он пошатнулся и упал прямо на Хольду, повалив ее на пол. Она сдавленно простонала что-то нечленораздельное (скорее всего, опять ругательства).

– Нет, нет, нет, парень, мы же договорились, что Холли – моя, – сказал Тигмонд и рывком поднял Флинна на ноги. – Не падай на чужих будущих девушек.

– Тигмонд, сделай доброе дело – исчезни, – прохрипела все еще лежавшая на полу Хольда.

Флинн подал ей руку и помог встать.

– И это твоя благодарность за помощь? – спросил Тигмонд. – Тебе повезло, что я терпеливый и не умею долго обижаться. И помни, моя сладкая Холли: для тебя я сделаю все что угодно. Дам под зад не только тщедушному недопризраку, но и всем одержимым Инферсити.

– Смотри ногу не сломай.

– Твоя забота обо мне не знает границ.

– Вали уже! – рявкнула Хольда, и висевшие на стенах лампы испуганно мигнули.

– Ладно, я ухожу, – сдался Тигмонд, подняв руки, – но не потому, что ты меня гонишь, а потому, что не хочу пересекаться с нашим «замечательным», – он пальцами показал в воздухе кавычки, – Графом Л. Чем реже попадаешься на глаза начальству, тем меньше проблем.

Когда Тигмонд удалился, Хольда подошла к двери, разделявшей два мира, и захлопнула ее. Внешняя сторона двери оказалась другого цвета – черного, и кролик на ней отличался от предыдущего: он был серебристым и вместо бокала держал в лапах маленькое ручное зеркальце.

– То есть граница миров проходит между «Черным кроликом» и «Зеркальным»? – уточнил Флинн.

– Да, – сказала Хольда, – к твоему сведению, кабаре «Черный кролик» принадлежит Графу Л.

– Я ничуть не удивлен.

– Угу, давай, нам нужно найти Графа Л перед слежкой. Его граффити постоянно сообщают ему о всяком подозрительном, что творится в Инферсити. Он нам подскажет, где искать одержимых. – Хольда жестом приказала следовать за ней.

«Черный кролик» совсем не изменился с того момента, как Флинн был тут в последний раз: за круглыми столиками сидели толстосумы, обсуждая крайне важные дела с другими толстосумами, между ними умело лавировали официантки с подносами, затянутые в тугие корсеты (бедняжки, в них же, наверное, не вздохнуть!), а на сцене, пытаясь переключить внимание публики на себя, танцевали размалеванные девицы в перьях.

Все вокруг было знакомым и одновременно чужим, как будто Флинн вернулся в бабушкин дом, порог которого не переступал долгие годы. Память откликалась, говорила с ним: «Да-да, я помню каждую мелочь, все стоит на своих местах, ничего не изменилось!» А вот сердце молчало, ведь, несмотря на новое тело, Флинн теперь принадлежал миру мертвых – и тянувшаяся от его шеи золотая нить была тому доказательством. Он здесь чужак.

– Непривычно, да? – Вкрадчивый голос Хольды вывел Флинна из леса собственных мыслей, в котором он ненадолго потерялся.

– Кажется, что я попал на другую планету.

– Нет, это не планета другая, это ты другой, – улыбнулась Хольда, и в ее глазах он увидел то, в чем так сильно сейчас нуждался, – понимание.

Наверняка она чувствовала то же самое, когда впервые оказалась в мире живых после своей смерти. И Флинн немного успокоился, ведь не так страшно ступать на неизведанный путь, если рядом с тобой тот, кто уже прошел его.

Графа Л они нашли быстро. Он сидел на полукруглом диване, который был отделен от главного зала несколькими слоями тюля, и, как обычно, неспешно потягивал сиреневый дым из кальяна со сплетнями.

– Добро пожаловать, мои зоркие птенчики, – сказал Граф Л, не отрывая глаз от толстой книги, лежавшей на его коленях.

– Что там насчет Безумного? – спросила Хольда, нервно подергивая правой рукой, как будто представляла, что в ней бита, а перед глазами кучка отморозков, которых нужно размазать по стенке.

– Решила перейти сразу к делу? Молодец, моя девочка, – одобрил Граф Л, небрежно перелистывая страницу, хотя книга выглядела настолько старой, что Флинн удивлялся, как пожелтевшие листы еще не рассыпались от одного только взгляда на них. – Сейчас послушаем, что мои болтливые граффити смогли узнать. – Зрачки Графа Л утонули в фиолетовых радужках. – Так, так, так… Злобный Мыш сказал, что сегодня в его районе пахло паленым. Хм… нет, ложная тревога, это просто кто-то поджег мусорный бак. Неясный Силуэт, хватит бормотать, я ни слова не могу разобрать. – Он нахмурил густые брови. – Ага, понятно, ничего подозрительного не видел. Так, кто у нас там дальше? Ничего, опять ничего, хм, совсем ничего… О! Кажется, что-то есть. Мрачная Горничная говорит, что пару часов назад видела несколько задымлений. Вполне возможно, что твой Безумный ошивается где-то рядом.

– Напомни, где ты нарисовал Мрачную Горничную? – спросила Хольда.

– В шестом районе, на Юго-Западной улице, – ответил Граф Л, и его зрачки вынырнули обратно из глубин фиолетовых радужек.

– Поняла, – сказала она, развернулась и ушла прочь.

– Ну и почему мы стоим? – поинтересовался Граф Л у Флинна. – Давай, догоняй свою бесстрашную наставницу.

Флинн сначала растерялся, а потом кивнул и бросился за Хольдой, но вдруг запутался в тюле и чуть не грохнулся на пол.

– Намучается же она с тобой, – покачал головой Граф Л, наблюдая за тем, как Флинн вступил в бой с тюлем, чтобы вырваться из его плена.

Наконец-то отвоевав свободу, он бросился к лестнице, где его ждала Хольда.

– Хватит тормозить, – строго сказала она и стала подниматься по ступеням.

– Прости, – стушевался Флинн и последовал за ней. – А кто этот Безумный?

– Одержимый, которого я преследую вот уже семь месяцев.

– Ты одна его ловишь, что ли?

– Нет, другие тоже пытаются поймать его, но сделать это весьма сложно…

– Он очень опасный?

– Хм-м‐м, даже не знаю… Можно ли назвать очень опасным того, кто может запросто сжечь весь Инферсити в огне Безумия?

Инферсити решил отметить возвращение Флинна в мир живых дурным предзнаменованием: по небу текла черная река. Тысячи воронов летели над пустынными улицами, разрывая тишину пронзительным криком. Алый закат отражался в окнах небоскребов, и казалось, что Инферсити пылает.